Название: День Зверя
Автор: Руна из ольхи
Бета: melissakora, Восьмая дочь (арт-беты)
Иллюстратор: Кукулькан
Размер: 16045 слов
Категория: слэш
Жанр: детектив, драма, мистика, постканон
Пейринг/персонажи: Рокэ Алва/Ричард Окделл, Эмиль Савиньяк/Лионель Савиньяк, Валентин Придд/Арно Савиньяк, Хуан Суавес/Ричард Окделл, Робер Эпинэ, Никола Карваль
Рейтинг: R
Краткое содержание: Современную Олларию захлестнула волна насилия и убийств. Никто не видит связи между преступлениями, кроме детектива Робера Эпинэ.
Предупреждение: модерн-АУ, психологическое насилие, упоминание физического насилия и изнасилования, поток сознания.
Примечание: Фик написан на OE Big Bang 2016
Ссылка для скачивания: .doc, .pdf
Город. Он чувствует его боль целиком. Ощущает, как спазматически сжимаются стенки пищеварительной системы и выталкивают из себя блевотину и дерьмо. Улицы сужаются, поток говна несется по тротуарам, закручивается в водоворот и постепенно утекает. Скоро в городе станет чисто. Нужно лишь вычерпать всё до дна. До последнего мелкого зернышка заразы и, как любому человеку после болезни, городу станет лучше. Но сначала кто-то должен поработать доктором.
Он может.
***
Окно кабинета выходило в проулок. На соседнем доме всегда горела яркая неоновая вывеска, хотя названия заведения, которое она рекламировала, — менялись, фиолетовый прямоугольник ложился на пол кабинета — всегда одинаково.
Робер потер глаза. Они не болели, как и голова. Он, казалось, вообще ничего не чувствовал: ни боли, ни усталости, ни сонливости, ни голода. Всё куда-то ушло и ничего не хотелось. Даже привычного чувства долга уже не осталось. Он будто попал в колею и просто тащился по ней вперед, как старый мерин.
Впрочем, наверное, именно так и выглядит обычная жизнь полицейского, когда выветриваются остатки энтузиазма после выпуска из Академии. Сначала очень ждешь погонь, взрывов и перестрелок, а потом видишь только человеческую грязь, пыльный кабинет, окно без штор. Как же всё-таки глупо содержать полицейский участок в таком виде! Кто угодно может влезть сюда с крыши соседнего здания и найти ... абсолютно ничего.
Робер оглядел стол: на нем не было ни одного снимка, который бы уже не публиковали в газетах или интернете. Как-то раз полиция узнала об убийстве из новостей, о чем журналисты теперь никогда не забывали упомянуть при встрече.
В любом случае, думать о сохранении хоть каких-то полицейских секретов казалось нелепым. Всё говно выплеснулось на улицы Олларии, а жители столицы ничему не удивлялись.
В комнате стало темнее, желтый свет настольной лампы больше ничего не перебивало, но Робер не сразу понял, в чем дело. Что-то с шуршанием опустилось на стол рядом с ним, и он повернулся. Приземистая, квадратная фигура Карваля заслонила окно почти полностью, остался лишь небольшой ореол над макушкой. Робер ухмыльнулся: сравнения со святым напарник бы ни за что не выдержал.
— Я принес ужин, да и обед, вы сегодня не ели, — он всегда говорил так, словно зачитывал отчет с места преступления: труп мужчины, двадцати семи лет, светловолосый, колотая рана на шее... Робер встряхнулся, сообразив, что вспоминает последнее дело из толстой папки «висяка».
— Спасибо, — буркнул он, развязывая пакет. На него дыхнуло паром, ощущение близости горячей еды всё-таки пробудило в Робере голод, и он, не особенно принюхиваясь, начал быстро рвать фольгу на коробочке. Но внутри он увидел смесь из овощей и почувствовал запах: сырой и как будто подгнивший, словно из подвала, где до этого десять лет кипятили старые носки.
— Это что? — спросил Робер.
— Теперь рядом открыли веганский ресторан, — Карваль немного смутился, словно заведение принадлежало ему. — Я взял вареную морковь с тофу, потому что... ну, честно говоря, блюда особенно ничем не отличаются, а морковь хотя бы сладкая, — всё время этих объяснений Робер смотрел на оранжевые кругляшки суровым взглядом детектива.
Вы сладкие? — мысленно спросил он, а они задорно подмигнули в ответ: нет.
Какой же бред лезет в голову, когда плохо спишь и мало ешь!
— А что, тележки с хот-догами запретили законом? — спросил Робер, нахмурившись.
— Неделю назад убили торговца, который стоял неподалеку от нас, теперь все боятся, — всё тем же скучным тоном докладчика сообщил Карваль и, наконец, сел напротив Робера, решительно придвинув к себе свою порцию. Комнату снова затопил сиреневый свет вывески.
Всё вокруг вдруг стало казаться неуютным и каким-то болезненным, а особенно проклятая морковь. Заметив его мрачность, Карваль встал и прислонил к окну большую картонку, которую они давно стали использовать вместо штор.
— Вообще-то, — сказал он после, — рабочий день закончился уже два часа назад.
— Угу, поэтому ты до сих пор не ушел.
— Ну, я...
Робер поднял руку.
— Давай, расскажи мне, что думаешь об этом деле, — он кивнул на стол, заваленный фотографиями растерзанных жертв. Развороченные пакеты и ресторанная упаковка еды на вынос смотрелись среди этой расчлененки удивительно гармонично.
Внимание: произошло зверское убийство коробки с морковью! Положение останков позволяет предположить отправление сатанинского обряда.
Робер поморщился этой попытке рассмешить самого себя. Вышло совершенно не забавно, даже в голове. А уж в собственных мыслях никогда не сложно вообразить себя самым веселым балагуром в городе.
— Почему вы сказали «деле»? Нам же поручили несколько дел?
Совсем зеленый, — припечатал Робер. Парень весь горел энтузиазмом, задерживался на работе, кидался от одного к другому и во всем искал зацепки — Робер видел таких ребят не раз, а то, что из них выходило впоследствии, каждый день наблюдал в зеркале.
— Я сказал деле, потому что мне его поручили как одно. Хлопнули папку на стол и сказали: разберись с этим, как будто можно как-то разобраться с обычными вспышками насилия, — он всё-таки принялся за морковь, поняв, что голова кружится не от ужасного запаха, а от голода.
— Вас раздражают решения начальства?
— Меня раздражает идиотизм. Вместо нескольких людей, разбирающихся каждый со своим делом, я тут сижу один и пытаюсь найти связь между жертвами! — с вилки Робера сорвался кусочек тофу и упал в коробку Карваля.
— Эм, — начал было Робер, но помощник, похоже, ничего не заметил и, насадив на вилку сразу несколько кусочков, отправил их в рот.
— Так вы думаете, что дела не связаны?
— Разное время, разные места, даже орудия и способы убийства — отличаются, что я должен, по-твоему, думать?
— А между жертвами? — Карваль откинулся на высокую спинку стула, теперь его фигуру словно рассекло пополам светом и тенью, лица было совсем не разглядеть во мраке кабинета.
— Даже если что-то есть между жертвами, что это меняет?
— Хм, — звук вышел неожиданно жестким, каким-то издевательским. Робер вздрогнул и сразу же себя одернул, показалось, чего только не покажется с голодухи и недосыпа. А Карваль был вполне нормальным парнем, только что из Академии, излишне правильным и немного мечтательным, сидел и смотрел на старшего детектива так, будто тот мог вообще искоренить насилие во всем мире.
— Ладно, значит, будем раскрывать каждое дело по отдельности, — вздохнул Карваль и принялся доедать свою порцию.
***
Кровь потекла сразу. Брызнула из-под лезвия, красные точки разукрасили светлую столешницу и смешались с помидорным соком на разделочной доске. Мальчишка засунул раненый палец в рот и принялся посасывать, словно размышляя над какой-то сложной задачкой.
— И как Хуан тебя только держал на кухне? — беззлобно спросил Рокэ. Гость находился в его квартире не больше часа, а уже успел уронить вазу, запнулся об ковер, ушиб бедро о диван и вот, наконец, порезался кухонным ножом. Мальчишка перевел на него безмятежный взгляд больших серых глаз, вынул палец изо рта и произнес:
— Я у него сосал. Иногда давал себя трахать, — и потом просто отвернулся.
Рокэ давно жил отдельно от родителей, владел большой торговой компанией, да и девственником был, сам не помнил когда, однако подобная прямота его полностью обезоружила. Конечно, он знал, почему Хуан ещё не уволил мальчишку из ресторана. Как знал и некоторые другие подробности его жизни. Просто Рокэ не доводилось ещё сталкиваться с настолько откровенным признанием: я ― шлюха. Люди обычно не любят причислять себя к отбросам, не бывают честны сами с собой и говорят: это временно, я пробьюсь, просто надо получить образование/поддержать семью/нет другого выхода. И вот восемнадцатилетний неуклюжий болван говорит: я подставляю задницу ради выгоды. Без вызова, без наигранной стойкости, как обычный факт, который можно сообщить о себе первому встречному.
Рокэ невольно восхитился и, пока раздумывал, как на это отреагировать, раздался звонок.
— Да?
На небольшом экране видеофона в легкой ряби белых полос возникло незнакомое лицо. Паренек, лет двадцати на вид, худой, со смешной витой челкой светлых волос. Очевидно, самой запоминающейся деталью его внешности были глаза: большие и голубые, они словно горели каким-то внутренним огнем.
— Мистер Алва.
— Да, — он ответил раньше, чем понял, что это был вовсе не вопрос. Паренек знал, к кому пришел.
— Вы приближаете День Зверя.
— Что?
— Вы спутались со Зверем и приближаете его приход. Он ждет вас.
— Что вы несете? Кто пропустил вас во двор?
— Для меня нет замков.
— А как насчет полиции? Она для вас есть?
— Ричард Окделл ведь сейчас у вас? — вдруг ненормальный сменил тон с возбужденного на деловой и спокойный.
— Кто?
— Мальчишка, вы сегодня привели его к себе, — в голосе не промелькнуло ни любопытства, ни укора, ничего, что можно было бы ожидать от религиозного фанатика или журналиста.
— Ну, допустим, — не стал отпираться Рокэ.
— Что вы собираетесь с ним делать?
— Простите? — он готов был поверить, что ослышался. Вопрос звучал в чем-то логичным продолжением его собственных мыслей.
— Что вы с ним сделаете? — лицо, до этого казавшееся вполне красивым, вдруг заострилось, а ряд белых зубов вместо улыбки напомнил оскал. Неизвестный приблизился к камере:
— Зачем он вам? — конечно, блондин стоял внизу, а Рокэ у себя, на двадцатом этаже, но отчего-то казалось, что ноздрей касается его вонючее дыхание. Несомненно, оно было вонючим.
— Собираюсь его трахнуть! — резко выплюнул Рокэ и выключил домофон. Странный посетитель сильно его разозлил, но было бы глупо отрицать, что пальцы дрожали совсем не от злости. В его словах чудилось нечто пугающе реальное. Повернувшись, Рокэ вздрогнул: мальчишка стоял у него за спиной. Он всё так же меланхолично посасывал палец, наверняка считая, что делает это сексуально, Рокэ же подумал о дефективных детишках, которым недавно устраивал благотворительный вечер. Палец покинул рот с мерзким «чпок», ниточка слюны потянулась вслед и легла на подбородок.
— Что, правда, трахнешь?
Рокэ осмотрел его: впалая грудная клетка, тонкая шея, аккуратные, небольшие ступни, в глазах нездоровый блеск, намекающий на начало простуды.
— Тебе бы поесть для начала. Ты давно ел?
— Каждый день, — при разговоре о еде он презрительно сморщился, как будто столь приземленная тема показалась ему неприличной.
Что я делаю? — подумал Рокэ, — в самом деле, что я собираюсь с ним делать?
— Ладно, а нормально ты давно ел?
— Что значит нормально? — мальчишка оказался умнее, чем пытался изобразить. Рокэ решил не наседать:
— Пойдем, поедим нормально сейчас.
Он сам расставил тарелки и разложил в них пасту, добавил на стол соусник и нарезку овощей. Криво порезанный салат занял непочетное место в самом углу. Непонятно, зачем мальчишка вообще взялся помогать с ужином, но Рокэ дал ему возможность проявить себя. Как оказалось, зря: он всё так же стоял и сосал раненый палец, хотя кровь давно уже не шла. Видимо, он не оставлял попыток придать себе эротичный вид, вместо этого выглядел ещё более жалко.
— Садись за стол и прекрати сосать палец.
— Могу отсосать тебе.
— Ты меня утомляешь, — странно, как легко он вышел из себя. Обычно Рокэ бывал до предела сдержан. Впрочем, он не привык сдерживаться в собственном доме. Имеет же он право расслабиться хотя бы здесь?
— Зачем было приводить меня к себе, чтобы не трахать? Это что за вид извращения? — мальчишка изволил сесть, но выглядел при этом до смешного обиженным. Неужели настолько привык, что все подряд на него набрасываются?
Рокэ застыл с вилкой в руке, паста шмякнулась обратно в тарелку.
— Хуан чуть не прижег тебе задницу раскаленным ножом... — начал Рокэ сквозь зубы.
— Да он просто немного заигрался...
— Заткнись, — Рокэ не кричал и не пытался запугать, впрочем, мальчишка явно почувствовал что-то опасное в его тоне. — Я собираюсь тебе помочь. Но если не хочешь, то уходи.
Мальчишка помолчал, хотя не было похоже, что он раздумывает, а потом без слов принялся за еду. Очевидно, он знал теорию по обращению с пастой, однако никогда не прибегал к практике или не придавал этому значения. Не пользуясь ложкой, он накалывал толстые полоски на вилку и запихивал в рот, оставляя на воле болтающиеся желтые хвостики.
Сцена в ресторанной кухне вспыхнула перед Рокэ неожиданно и отчетливо, как картинка в телевизоре: посетители уже ушли, оставив за собой лишь эхо собственных голосов и звонков мобильных телефонов. Даже стекла в высоких окнах ещё дрожали, из-за чего место казалось уставшим и тихим, но всё вокруг вдруг вздрогнуло и взорвалось, когда покой комнаты разрезал вопль:
— Не надо, Хуан! Ну, ты чего?!
Рокэ быстро прошел на кухню. Крики упруго отскакивали от дверец шкафчиков, ударялись о большие варочные поверхности и резали уши.
Белые ягодицы наклоненного над мойкой мальчишки напомнили ему большую индейку, готовую для разделки. Хуан весь перекошенный даже не от злобы, а от какого-то болезненного удовольствия, держал в руке нож и медленно, с издевкой, подносил его к заднице мальчишки, водя лезвием вблизи от кожи, дразня теплом, исходящим от раскаленного металла. Мальчишка верещал, а пустая металлическая раковина усиливала звук, как колонки.
Рокэ не помнил, что сделал. В голове гудело, а ладони стали горячими. Судя по ободранным костяшкам, он попал Хуану по зубам, а мальчишку забрал в больницу. Где выяснил, что у него даже нет страховки, так же, как и серьезных повреждений, только пара синяков.
В целом Рокэ понимал свой первоначальный порыв: сложно пройти мимо откровенного издевательства. К тому же, взгляд Хуана напугал его своей ненормальностью, но вот зачем было забирать мальчишку домой, он и сам не знал.
Где-то же мальчишка жил раньше? Работал. Ел. Рокэ ничем ему не обязан, спать с ним точно не собирался, в чем тогда дело? Может быть, это такая попытка отыграться за прошлую неудачу?
Серые глаза следили за ним так внимательно, словно мальчишка видел движения его мыслей. Каждое колесико, крутящееся в голове. Каждый щелчок. Действительно, человек, который не просто помог, а ещё и привел тебя в свой дом, выглядит куда опаснее маньяка с раскаленным ножом.
— Как мне тебя называть?
— Как хочешь.
— А как ты хочешь?
Мальчишка вздохнул:
— Зови меня Дикон.
***
Арно плохо помнит, как увяз в этом. Когда это началось, он был пьян. Хотя, разумеется, не совсем так. В самом-самом начале он влюбился в одноклассника. Смотрел на его шею, сидя через ряд от него, в душевой разглядывал задницу и причиндалы. Валентин был очень красивым. Весь идеально-пропорциональный, с плавными движениями, всегда чистый и аккуратный, весь как будто вылизанный, такой, каким Арно никогда не был и не будет.
А потом была боль и стыд, и унижение, но всё до поры до времени казалось нормальным. Даже сейчас Арно смотрит на синяки на своём запястье и не может понять до конца, откуда они. Нет, Валле не такой. Он нежный и ласковый. Он дарит цветы и всегда просит прощения, если доводит до слез. Он не хотел.
Арно рассеянно крутит вилку между пальцами и смотрит на спину Валентина. Кожа туго обтягивает мышцы и ещё по-мальчишески острые лопатки, она гладкая, матовая, идеально-белая, только в ложбинке позвоночника притаилось небольшое пятнышко. Коричневая родинка. Выглядит как мишень. Будто просит: ну, воткни же сюда нож или, скажем, вилку. Почему бы и не вилку?
— Ты будешь ужинать, сладкий? — Валле оборачивается и смутное желание почему-то рассеивается. Какой он хорошенький без рубашки и с каштановыми волосами, ещё чуть влажными после душа.
— Я задал вопрос, — и теперь тон не такой мягкий, словно медленно начинают царапать по стеклу.
— Конечно, — Арно подпрыгивает на стуле, — конечно, я буду ужинать, милый.
***
Город отвечает ему. Под ним бугрится асфальт, стены домов ластятся к руке. Зверь урчит, пробуждаясь в темноте. Агония жителей, словно роды, где мать должна мучиться, чтобы произвести на свет дитя.
Тут не обойтись без жертв, без крови и боли, немного слизи и немного секса. Он наблюдает это каждый день. Ему позволено наблюдать и творить свой ритуал. Благоговейно он может ждать Дня и никуда не торопиться.
***
Всё словно содрогнулось в один момент. Робер почувствовал что-то похожее на удар в солнечное сплетение, но воздух из легких не выбило, ничего не заболело в груди, только выступили слезы, как после сильного кашля. Странное ощущение, похожее на предчувствие беды в фильмах, там ещё женщины вскакивают на постели среди ночи и целуют фотографию своего возлюбленного. Он был бы не прочь тоже подскочить на постели, хотя не знал как насчет поцелуя фотографии возлюбленного, но проснулся в собственном кабинете, в полном одиночестве.
Впрочем, очень быстро прибежал Карваль. Взъерошенный и задыхающийся, он всем своим видом вопил о беде.
— Взорвалась машина Рокэ Алвы! — сообщил он со смесью торжественности и ужаса.
Все в Олларии знали Алву. Хотя «все» — слишком емкое слово. Конечно, домохозяйки, не интересующиеся политикой, вряд ли слышали о нем. Так же как, например, грузчики соседнего ресторана. Но высшие чиновники и вся полиция, безусловно, так или иначе сталкивалась с ним.
И всё, что Роберу приходилось слышать об Алве, никак не предполагало, что этого человека можно так запросто взорвать в собственной машине. Роберу даже довелось увидеть его однажды, они столкнулись в участке, когда Алва вытаскивал кого-то из своих парней. Передряга была несерьезная, как раз потому, что на серьезных делах кэналлийцы никогда не попадались.
— Там хоть что-нибудь осталось? — сразу уточнил Робер, не к месту вспомнив красивые синие глаза и полный рот ровных, белых зубов. Почему-то внешность вспомнилась прежде всего.
— Машина из хорошего металла, так что осталась часть корпуса, — кажется, Карваль немного растерялся.
— Я имею в виду тело.
— Ну... ― Карваль смутился, ― он жив. Не успел сесть.
— А, — Робер обрадовался. Он ценил жизнь, почти любую, кроме своей, да и заниматься ещё одним трупом было бы уже чересчур. Возня со взрывом отдавала хоть каким-то разнообразием.
— В участке больше никого, все ушли по домам, и вот я подумал...
— Понятно. Это хорошо, — Робер автоматически проверил карманы, вошло в привычку искать ключи, хотя с тех пор как ему выделили напарника, больше не было такой необходимости. Карваль содержал себя и, по возможности, начальство в полном порядке.
— Я поведу, — коротко сказал он.
***
Рокэ смотрел на обломки машины, улыбаясь. Это дало медикам повод кудахтать над ним и предлагать успокоительное. Сначала он отказывался, не желая вести машину после лекарств, потом вспомнил, что сегодня садиться за руль уже не придется. И согласился принять таблетку, когда услышал собственный нервный смех.
Ситуация и вправду забавляла. Он шел к машине, отражаясь в её окнах и блестящих боках. Похожий на героя боевика в своем развевающемся черном пальто, плотно сжатые губы и чуть подрагивающие ноздри — просто идеальная картинка. И вот он отвернулся, совсем ненадолго, чтобы закурить, а в спину ему ударила горячая волна.
Его даже не кинуло на асфальт. Он чуть пошатнулся и невозмутимо посмотрел на взрыв. Ну, точь-в-точь герой боевика, хоть сейчас снимай.
— Мистер Алва? — рядом возник какой-то мужчина с глазами усталой лошади. Рокэ не раз приходилось пристреливать таких на папиной конюшне. Иногда ведь ты уже ничего не можешь сделать. Вместо сигареты захотелось предложить ему пистолет, впрочем, тот тоже остался в машине и наверняка превратился в кусок расплавленного металла.
— Да, это я, — говорил он замедленно, с неприязнью отмечая собственную апатичность. Таблетка начала действовать, и голова плохо соображала.
— Не могли бы вы рассказать, что произошло, — мужчина с уставшим взглядом лениво достал блокнот, словно и сам выпил пару таблеток успокоительного.
— Не знаю, я шел к машине, остановился, чтобы закурить, отвернулся, мешал ветер, и вот, — Рокэ указал на дымящиеся обломки.
— И вас не задело осколками? — с неприятным сомнением уточнил мужчина, оглянувшись вокруг. Действительно, части машины валялись повсюду, разброс был очень большой, но ни один не задел Рокэ хотя бы по касательной.
— Я везучий, — пожал он плечами, — а кто вы, собственно, такой?
— Простите, — спохватился мужчина, — детектив Робер Эпинэ.
— О, какая у вас фамилия! — Рокэ махнул рукой в неопределенном жесте и только сейчас заметил, что до сих пор держит зажженную сигарету, которая успела истлеть наполовину. — Вы знаете, что она очень древняя? Был такой род четыреста лет назад.
Робер отмел эту лекцию одним резким движением головы:
— Может быть, лучше нам поговорить завтра?
Тут Рокэ сообразил, что несет чушь.
— Извините, это успокоительное. Мой адрес, — он покопался по карманам и вспомнил: всё, всё, Леворукий побери, осталось в машине!
— Нет визитки, но...
— Я знаю ваш адрес, — отмахнулся Робер, — ответьте только, что вы делали здесь?
— М-да. Я заезжал к старому другу семьи. Хуан Суавес, — излишне четко выговорил Рокэ, чуть наклонившись вперед, он почему-то надеялся, что детектив станет за ним записывать, а тот, как специально, ничего не писал. — Пятый этаж, тридцать восьмая квартира.
— Знакомая фамилия, — вдруг за спиной детектива возник невысокий паренек, хотя даже не паренек, вполне взрослый мужчина. Явно с комплексами по поводу своего роста. Он носил брюки чуть длиннее, чем нужно, и болезненно прямо держал спину — буквально бросил все силы на то, чтобы казаться выше.
— Его обвиняли в растлении малолетних, — Рокэ решил уточнить это сразу, полиция всё равно раскопает.
— Хм, — забавно, что Эпинэ, кажется, смутился. То ли ему было неприятно слышать о педофилии, то ли не понравилось что-то иное, — мы можем с ним поговорить?
— Да, только не сегодня. Он не выходит на работу уже пару дней, и я нашел его очень пьяным. Ни слова не может сказать.
— Опросим соседей, — предложил невысокий мужчина, так и не удосужившийся представиться.
— Да, пожалуй.
— Я могу идти? — Рокэ приподнял бровь и заметил, как его собеседники вздрогнули при этом. Так обычно на него реагировали женщины, а мужчины, кажется, сами удивились своей реакции.
— Да, отдохните, завтра мы с вами свяжемся.
— Разумеется.
Он мог бы всё рассказать сегодня, не так уж сильно его поразил взрыв, он видел вещи и похуже, но ему хотелось домой. Рокэ подумал, что Дикон может заволноваться и уйти или поест без него и потом останется только разойтись по спальням. А он надеялся разговорить мальчишку сегодня, что-то узнать о нем и, может быть, наконец, понять, зачем он ему вообще сдался.
***
Дикону не нравилась эта квартира. Пустая и холодная, такая же непонятная, как её хозяин, за несколько дней его пребывания в ней не ставшая ни полнее, ни понятнее.
Два больших окна в гостиной следили за гостем неприкрытой шторами бескрайней голубизной, но к вечеру взгляд окон становился синим, чернел и огни города размазывались по стеклу, как тысячи хищных глаз. Ища спасения от их взглядов, Дикон прятался в библиотеке. Шторы почему-то висели только в ней. И то ли поэтому, то ли по иной причине, комната казалась самой уютной во всей квартире. Поначалу он читал бездумно и всё подряд, но постепенно увлекся историями о древних временах, интригах и магии. Околонаучная ерунда всегда увлекала его. Пожалуй, даже чересчур.
Однажды днем зазвонил домофон. В пустой квартире звук распространялся быстро, а Дикона почему-то пробрало насквозь, как ударом тока. Он не был уверен, стоит ли ему отвечать, ведь вряд ли пришли к нему. С другой стороны, может быть, прорвало трубу или пожар и ему звонят соседи?
Дикон спустился вниз, невольно сжавшись, когда пришлось идти через большую комнату к двери. На белой коробочке мигала кнопка, в такт мерной трели звонка, Дикон нажал на неё. Среди белых полос на экране возникло чем-то знакомое лицо. Где-то он уже его видел, но когда и где? Скорее всего, какой-нибудь клиент, из тех, кто продержался недолго.
— Привет, Поросеночек, откроешь мне? — Дикон невольно отступил. Голос он помнил гораздо лучше. Он узнал его ещё в прошлый раз, но не стал ничего говорить, чувствуя себя под защитой Алвы.
Вообще-то, Альдо, наверное, с первого взгляда вызвал в Дике неприятные чувства. Красивая внешность не скрывала, а только подчеркивала его безумие. Особенно его выдавал лихорадочный взгляд ненормально-голубых глаз. Но в своё время Дикон повелся на его обещания богатства и невольно потянулся к человеку, который, как и он, любил историю и Гальтарские легенды.
— З-зачем? — спросил Дикон, отступая ещё на пару шагов.
— А зачем же ещё? Я соскучился, — Альдо вдруг пошло лизнул глазок камеры, продемонстрировав свой болезненно-желтый язык.
— А я нет.
— Ну, выйди ко мне, — заныл он своим самым противным тоном, распахнув глаза ещё шире. Дикон вспомнил, что какое-то время был почти влюблен в них. И в светлые волосы, и в подбородок с ямочкой, и в голос с этой дребезжащей хрипотцой. Настолько влюблен, что прощал отсутствие дорогих подарков и отвратительное поведение в постели.
― Я хочу тебя потрогать, ― продолжал ныть Альдо, буквально вдавливая лицо в камеру.
— Нет! — выкрикнул Дикон и, подскочив к двери, быстро отключил связь. После чего, подумав немного, переключил рычажок, чтобы больше не слышать звонка. У Алвы, в конце концов, свои ключи.
После Дикон сделал себе большую кружку сладкого шадди, поднялся обратно в библиотеку и только там заметил, что книжные строчки почему-то плывут перед глазами. У него дрожали руки.
Немного подышав на ладони и выкрутив батарею на максимум, Дикон завернулся в плед и так просидел до самого вечера, просто глядя в окно.
Услышав какие-то звуки на первом этаже, он очнулся от своей полудремы и, замирая от неясного ужаса, спустился вниз.
К счастью, это оказался сам хозяин квартиры. Алва ещё ни разу ничего от него не потребовал, но Дикон прекрасно знал, как всё происходит. У него бывали и такие. Сначала они прикидываются добренькими и понимающими, после чего оказываются невероятно требовательными и обращаются с любовником хуже, чем с животными.
Спустившись, Дикон молча принял из рук Алвы объемные пакеты с покупками и на миг позволил себе сжать его пальцы, проверяя реакцию. В ответ не мелькнуло даже тени улыбки. Алва высвободил руку и принялся разуваться. Вблизи он казался ещё более недоступным, чем издалека. Весь словно закованный в броню, он не поджимал губ, не улыбался, не щурился и, главное, не вздрагивал от прикосновений. Дикон видел, что ему не пробиться. Ну, не очень-то и хотелось. Когда придет время снимать штаны, он будет готов.
— Я взял еду на вынос, — крикнул Алва из гостиной, — поедим у телевизора.
Дикон застыл над пакетами и осмотрел кухню: огромное помещение, с «островом» посредине, блестящим двухдверным холодильником, большим столом, со стеклянной столешницей, матово блестящей в свете ламп. Глядя на это место, никак не складывалось впечатление о том, что тут живет человек, способный есть у телевизора в старых штанах и растянутой майке.
Алва зашел на кухню и распаковал покупки, выставил тарелки на два подноса с ножками и вручил один Дикону. Так быстро, словно за одно движение.
Дикон ещё постоял, ожидая, что произойдет что-нибудь привычное, что-то из знакомого ему мира. В том мире его валили на стол, наклоняли над мойкой, шлепали, грубо трахали без смазки. Никто не стремился накормить его, сидя у телевизора.
Алва уже успел поставить диск, нажал на пульт и с явным интересом уставился на экран. Заметив Дика, он похлопал по сиденью рядом с собой.
— Что это? ― спросил Дикон.
— Боевик, знаешь, сегодня что-то очень захотелось посмотреть, — на экране почти сразу начали стрелять. Дика всегда удивляло, как легко начинают стрелять в боевиках. Будто это было для героев более естественным, чем дышать. Они словно выходили и думали: надо пальнуть в кого-нибудь, ведь уже полдень, а руки ещё не пахнут порохом. Далекое от Дика развлечение, которого он никогда не понимал. Зато было кое-что по-настоящему интересное и совсем рядом.
Отставив свой поднос, Дикон потянулся к ширинке Алвы и, не встретив сопротивления, потянул собачку вниз. За грохотом фильма молния расстегнулась почти бесшумно. Под брюками обнаружилась мягкая ткань трусов, хотя Дикон рассчитывал, что Алва ходит без белья. Член напрягся в руке, будто доверчиво толкнулся в ладонь, и Дикон обхватил его крепче. И тут Алва ткнул вилкой ему в запястье.
Укол вышел не сильным и даже не до крови, однако Дикон отдернул руку и с обидой уставился в синие глаза, в уголке одного отражалось действие на экране.
— Не трогай меня больше.
— Да что с тобой?! — вот теперь он всерьез разозлился. — Вообще-то, обычно мужики сами меня домогаются.
— Интересно, сколько им после этого приходится лечиться, — Алва засунул в рот кусок картошки и принялся методично жевать. Дикон фыркнул.
— Между прочим, я каждый месяц проверяюсь.
— У тебя даже страховки нет, — резонно заметил Алва.
— Это бесплатный центр для геев, могу справку показать.
В ответ на эту реплику Дикон заработал долгий, задумчивый взгляд. Алва будто прикидывал что-то в уме и потом резко отставил в сторону поднос.
— Иди-ка сюда, — он снова похлопал по сиденью рядом с собой, и Дикон послушно на него опустился.
Алва провел пальцем по подбородку Дика, по щеке, повернул его лицо к себе и поцеловал.
Его редко целовали по-настоящему. Не сминали губы, не кусали, а просто целовали, раскрывая перед ним влажную теплоту рта, стукаясь зубами и толкаясь языком. От этой ласки хотелось отстраниться, отказаться, как от незаслуженной награды, но Дикон позволил себе ненадолго поддаться ощущению спокойствия, которое подарил ему этот поцелуй. Потом Алва сам отстранился и, как ни в чем не бывало, принялся за свой ужин.
— Если ты сосешь так же умело, как целуешься, то я, пожалуй, откажусь.
Дикона задело это замечание до звона в ушах и сжатых кулаков. Алва выглядел не таким уж крутым на фоне героев боевика. Ни квадратной челюсти, ни широких плеч. Интересно, что один удар мог бы сделать с ним?
— Хочешь меня ударить?
— Да.
— Почему? Я разве сказал что-нибудь оскорбительное. Забавно, что тебе не хотелось ударить Хуана, а меня за одно невинное замечание — так сразу избить. И по взгляду вижу, ты мечтаешь видеть меня в крови.
— И с переломанными ногами, — добавил Дикон, решив быть откровенным до конца.
Алва хмыкнул.
— И всё же: почему ты не ударил Хуана?
— Не знаю, разве нужно было?
— И то верно.
Дикон не понял этого замечания, но всё равно обиделся. Почему Алва так с ним разговаривает? И почему ничего не делает? Дику просто хотелось привести свой мир в подобие баланса:
— Так мы не будем трахаться?
— Не сегодня, — Алва мотнул головой, но вдруг улыбнулся. Не масляно, не нежно, просто с искоркой лукавства во взгляде.
— Но я готов сделать для тебя поблажку. Если ты расскажешь о себе что-нибудь.
— Что, например?
— Где родился, как рос.
— Жил в Надоре, в старом доме предков отца. Ничего особенного.
Алва долго смотрел на него, медленно пережевывая пищу, в ленивой, мечтательной задумчивости. Дикон вжал голову в плечи.
— Ладно, — вздохнул Алва,— завтра я хочу услышать историю поподробней, или на мой член можешь не рассчитывать.
Дикон понял, что сейчас бесполезно спорить, и принялся за еду, честно стараясь сосредоточиться на фильме. В конце концов разве не о такой спокойной жизни он мечтал каждый раз, когда очередной «любовник» пыхтел над ним?
***
Робер сощурился, ощутив, как мелкие частички песка в глазах царапают белок.
Он пытался узнать, который час, но цифры на электронном циферблате светились яркими пятнами и шли волнами, пятерки превращались в восьмерки, потом в двойки, и Робер, сдавшись, отвернулся.
Строчки на бумаге вели себя ничуть не лучше, ему потребовалось не меньше минуты, прежде чем он понял, что смотрит даже не в отчет по сегодняшнему происшествию, а в список дел по убийствам, переданных ему «висяков».
Алба
Алыва
Алаву
Эйтне
Эпне
Акделл
Оукделл
Прит
Прюд
Притт
Робер поморгал, вымывая остатки песка из глаз, и снова взглянул на список жертв, надеясь, что ему показалось:
Альба
Окидел
Онелл
Экине
Экинэ
Не может быть!
Даже пришедшее неожиданно озарение не смогло окончательно пробудить уставший мозг. Робер шарил взглядом по строчкам и никак не мог понять, что же именно так поразило его в этих фамилиях. Словно шестеренки в голове, пытаясь крутиться, заедали и скрежетали, сбрасывая частички ржавчины.
Алабау
Отэлл
Палец Робера замер на очередной фамилии.
Фамилии, — подумал он. Все они ему что-то напоминали.
— Мистер Эпинэ, — голос Карваля еле пробился сквозь его сосредоточенность и аромат шадди.
Конечно, это был отвратный шадди из автомата, но Робер буквально всем телом кинулся к бумажному стаканчику и ничего не слышал, пока не допил его целиком.
— Я хотел предложить съездить к Алве вместо вас, — продолжил Карваль, убедившись, что начальник готов воспринимать его слова.
— А который час? — Роберу показалось, что сейчас ему скажут: самое время поспать, но Карваль ответил, как положено:
— Полшестого. И всё-таки, — попытался возразить он, увидев, что Робер встает из-за стола.
— Я сам съезжу. А ты иди домой.
***
Ещё через несколько дней Дикон решился осмотреть квартиру получше. Чувство неприкаянности и слежки никуда не исчезло, впрочем, не удивительно. Он ведь знал, что Алва за человек, когда устраивался в один из его ресторанов. И даже если вся квартира не была напичкана камерами и никто по-настоящему не подглядывал за ним, Дикон знал, что, вздумай он украсть что-то и сбежать, его обязательно найдут люди Алвы. Он и не собирался воровать, если совсем честно. Уже пару лет как его не слишком волновали деньги. Однако непонятное положение то ли любовника, то ли игрушки, то ли пленника заставляло Дикона нервничать и везде ожидать подвоха.
Большое пространство гостиной казалось холодным, несмотря на включенные батареи и пол с подогревом. Дикон мерз и ежился, особенно вблизи окна. Комната выглядела абсолютно безликой: ни картин, ни занавесок, только винтовая лестница на металлическом каркасе, со ступеньками из темного дуба, могла бы считаться украшением. На стене большой телевизор, посреди гостиной, слишком далеко и от входной двери, и от дивана, лежал одноцветный ковер, в сумерках казавшийся серым. Диван выглядел в этом вылизанном минималистском интерьере совершенно нелепо. Большой, примерно на шесть мест, с широкими подлокотниками, обтянутый бархатистой мягкой тканью, он был, наверное, единственной вещью, которую хозяин квартиры выбирал самостоятельно, исходя исключительно из соображений удобства. Дикон сразу заметил, как Алва растянулся на нем, давая этому монстру зажевать себя между мягкими подушками.
Дикон не сразу оценил этот диван, подумав только, что трахаться на подобной мебели жутко неудобно, лучше уж на столе. Но вот сидеть на нем с книгой оказалось очень приятно, словно в защищенной от всего мира теплой комнате.
Когда начало темнеть, в замке зашуршал ключ. Алва снова принес кучу пакетов, удивительно, зачем он постоянно таскал в дом еду, если холодильник был полон?
— Ты ел? — поставив покупки на пол, тут же поинтересовался он.
— Нет, — честно ответил Дикон, — и, кстати, не трахался. — Он уже понял, что не смутит Алву своими простыми выпадами, и всё равно нарочно старался высказаться подобным образом. Чаще всего это вылетало непроизвольно.
— Даже не дрочил? — зато Алва быстро перехватил его тон и включился в игру.
— Нет.
— И чем же ты занимался весь день, отказавшись от столь увлекательных занятий?
— Читал, — Дику почему-то было стыдно признаваться в этом.
— Значит, читать ты умеешь, — Алва разулся, оставив пакеты у входа, и подошел к окну.
На фоне темнеющего неба его силуэт выглядел наклейкой на стекле. Дикон приблизился, не зная, куда девать себя в присутствии хозяина квартиры. Пошлые шутки совсем не шли на ум, а игривые намеки, как он уже знал, совсем не помогали.
— Я ещё и писать умею, — непонятно зачем сообщил Дикон. Его ничуть не обидело предыдущее замечание. Он привык притворяться неграмотным и донельзя наивным мальчиком, но почему-то захотелось, чтобы Алва знал.
― Насколько мне известно, ты даже начал учиться в колледже, а потом бросил. Почему? ― Алва полуобернулся к нему.
— Если ты знаешь такие подробности, то в курсе и про остальное.
— Значит, не любишь говорить об этом, — Алва не спрашивал.
Он приблизился, взяв Дика за подбородок. От него пахло мятной жвачкой и пряной, тяжелой туалетной водой. У Дика запершило в горле, но он терпел, догадываясь к чему идет дело. Он вытянулся, прикрыл глаза и чуть выпятил нижнюю губу, другим мужчинам обычно льстило такое нетерпеливое ожидание поцелуя. Алва ещё немного помедлил, его теплое, ровное дыхание касалось лица Дика, а потом вдруг рассмеялся, отстранившись.
— Честное слово, какой у тебя забавный вид! — он продолжил смеяться, откинув волосы со лба, чуть отклонившись назад, и Дикон почувствовал, как в нем поднимается волна ненормального бешенства.
— Ты! — он толкнул Алву, и тот от неожиданности повалился на пол. — Кошки тебя раздери! Неужели это так сложно?! Просто трахнуть меня! Разрубленный Змей, я просто хочу потрахаться, чтобы во мне оказался чей-нибудь член, грубо и быстро, и лучше, если член будет побольше! Почему?! Почему это ТАК сложно?! — от обиды и злости непонятно на что, от желания поцелуя, объятий Дикон кричал и чувствовал, как по щекам текли горячие слезы. Он не плакал уже лет пять.
Алва лежал, приподнявшись на локтях, и на его лице не читалось хотя бы изумления. Он выглядел так, словно ожидал и даже радовался гневу Дика.
Алва открыл рот, чтобы что-то сказать, а Дикон собирался продолжить бушевать, когда зазвонил домофон.
— А, каррьяра! Совсем забыл!
***
Рокэ поднялся, потирая бок. Ещё утром он звонил Дораку, который, конечно, не преминул поддеть его по поводу веры в психологию, однако на вопрос ответил, как мог, конкретно:
— Сложно судить без личного разговора, но твой юноша явно замкнут и использует пошлости в качестве защиты. Вызови его на конфликт, заставь выйти из себя по какой-либо причине.
— И что тогда? — Рокэ не то чтобы не верил в психологию, просто старался сохранять долю здорового скептицизма и, конечно же, никогда сам не ходил на сеансы, но частенько прибегал к помощи Дорака, чтобы разобраться с подчиненными или деловыми партнерами. По такой личной просьбе он обращался впервые.
— Не знаю, что-то обязательно всплывет. Но лучше приведи его ко мне.
Чувствуя, как наливается синяк, Рокэ начал понимать, какое именно «что-то» имел в виду Дорак. Хотя это и не слишком помогало разобраться в мальчишке, это уже было… Рокэ хмыкнул, «что-то». Хотя бы кое-что.
На этот раз на экранчике видеофона высветился знакомый усталый взгляд и в динамиках раздался не менее усталый голос:
— Мистер Алва, мы…
— Да, да, я помню, — он до упора вдавил кнопку и тут же отвернулся от двери. Почему-то воспоминание о недавнем госте до сих пор нервировало и не давало покоя. Он говорил о Дне Зверя. Всего лишь старая легенда, но сумасшедшая убежденность того блондина настораживала. Если это какая-то очередная секта, она может набрать обороты, в конце года очередного Круга, а там, где замешана религия и старые легенды, ничего хорошего ждать не приходится.
— Отнеси пакеты к себе, — вспомнив про Дика, сказал Рокэ, а сам пошел на кухню.
Хотелось есть, а значит, придется угостить и несчастного детектива, в конце концов, ему не жалко. Надо только придумать что-то быстрое.
В гостиной зашуршали пакеты, потом раздались шаги по лестнице и Рокэ крикнул вдогонку:
— Откроешь дверь, когда придет гость! — после чего замолчал и застыл у холодильника, пораженный странным ощущением правильности происходящего. Вот он пришел с работы, в шесть, как примерный супруг, не задержался, принес Дику дорогие подарки и теперь готовит ужин. Вот так запросто.
Он уже жил так однажды. И как же мог забыть?! Ему нравилась такая жизнь.
Дикон открыл гостю, как был: в старых штанах Рокэ, в его же старой рубашке, хотя в пакетах было несколько комплектов домашних брюк и футболок. Рокэ поморщился.
— Вы нас извините, мы ужинаем, — Рокэ пожал руку детективу, с удовольствием ощутив крепость его рукопожатия. Мужчина был явно уставший, но всё-таки не сломленный жизнью. А значит, годился для нормального разговора.
— Прошу прощения, вы сами назначили это время, — как-то странно косясь на Дикона, детектив потер шею и переступил с ноги на ногу.
— Нет, что вы, можете присоединиться к нам, — Рокэ указал в сторону кухни и одновременно подтолкнул Дика туда же.
— Мне не очень удобно.
Рокэ пожал плечами, чужое удобство его мало волновало. Сам он хотел есть и собирался это сделать независимо ни от чего.
Детектив вздохнул, став ещё сильнее похожим на усталую лошадь.
― Робер Эпинэ, ― представился он, протянув руку Дикону. Тот решительно пожал её в ответ:
― Дикон, ― он энергично тряхнул детектива прямо до самого локтя, словно передав ему часть своей энергии.
— А вы?.. — Эпинэ забавно смутился, глядя то на одного, то на другого, не решаясь уточнить характер их отношений.
— Мы не трахаемся, — уточнил за него Дикон. Эпинэ уставился на него и, судя по всему, окончательно проснулся.
Рокэ ухмыльнулся.
— Я просто помогаю мистеру Окделлу освоиться в столице, — как можно мягче заметил он, поставив перед гостем тарелку супа.
— Понятно, — проигнорировав еду, Эпинэ уставился в свой блокнот. — Так вот, я поговорил с Хуаном Суавесом и он показался мне несколько…
— Не в себе?
Дикон на этом хмыкнул так, что капельки супа расплескались из ложки.
— Да, именно так.
— Когда я навещал его, он сначала показался мне просто пьяным, потом я подумал, что обычно он ведет себя иначе, ― согласился Рокэ.
— Почему не вызвали врача?
― Это моё дело, ― Рокэ нахмурился, надеясь, что этого достаточно. Он умел разговаривать с полицией и привык, что они не лезут к нему. Эпинэ хмыкнул, но возражать не стал, вместо этого ошарашив новым вопросом:
― Как вы думаете, насколько вероятно, что бомба была его затеей?
— Нет, это невозможно, ― без лишних сомнений отрезал Рокэ. Ко всему прочему, его служба безопасности уже проверила эту версию. Хуан не мог бы выйти из дома и установить бомбу. Он беспробудно пил уже несколько дней.
— Может быть, у него есть какие-либо, ― Эпинэ снова посмотрел на Дикона, — скрытые мотивы?
— Так, значит, вы в курсе?
— Он мне сам рассказал, — теперь Эпинэ, не скрываясь, смотрел на Дика, который продолжал есть, даже не поежившись под этим взглядом, и Рокэ сразу вспомнились слова Дорака: он использует пошлость в качестве защиты. Действительно, сказав: мы не трахаемся, он как будто обезопасил себя от любых возможных нападок. Впрочем, Эпинэ не собирался на него нападать, зато Рокэ оказался вынужден сделать это за него:
— Вряд ли Хуан стал бы так расстраиваться из-за одного мальчика, на кухне много симпатичных и амбициозных поварят.
— Хм, — Эпинэ что-то черкнул в блокноте, а Дикон, подняв взгляд от тарелки, рассеянно улыбнулся.
— Вообще-то, я не слишком настаиваю на расследовании взрыва, ― сказал Рокэ.
— Да, я это понимаю, ваши люди, скорее всего, справятся лучше, — Эпинэ снова потер шею. ― Вообще-то я хотел поговорить с вами о другом, скажем так, деле.
— То есть это не совсем дело?
— Пока это только гипотеза, ― он замолчал и неожиданно зачерпнул ложку супа, зажмурившись, отправил её в рот.
— Очень вкусно. Простите, я давно не ел что-то нормальное.
— Хм, — Рокэ усмехнулся, — не стесняйтесь. Так что же ещё случилось?
— В общем, вы наверняка слышали о возросшем количестве убийств в Олларии?
— Насколько я знаю, в этом не заподозрили серию.
— Да, только вот все жертвы… вы что-нибудь знаете о Четырех Домах?
Дикон уронил ложку в тарелку, на этот раз подняв целый фонтан ароматных суповых капель.
***
Зверь могуч и силен, его пробуждающаяся сила клокочет в мышцах, разрывает кожу города, струится по венам.
Он уже почти проснулся: подрагивают веки, учащается дыхание, урчание клокочет в груди и он голоден.
***
Они стояли в библиотеке. Робер рассматривал бесконечные ряды фолиантов и ярких корешков современных книг, как диковину. Для него бумага уже давно существовала исключительно в виде отчетов, распиханных по картонным папкам. Он и забыл, что такое книги.
— А вы коллекционер, — глупо заметил он.
— В основном собирал отец, но я поддержал его дело по мере возможностей.
— Вот старые легенды, — мальчишка по имени Дикон, хотя Робер знал, что его полное имя Ричард Окделл, протянул ему одну из книг на прямой, вытянутой руке.
— Спасибо, — Робер автоматически взял книгу, но открывать не стал, продолжая смотреть на Алву. Язык не поворачивался озвучить свою мысль, и всё-таки пришлось. — Вам это покажется странным, но ваша фамилия не менее древняя, чем моя. Насколько я знаю, род…
— Да, — легко подтвердил Алва, — скорее всего, мы происходим от какого-нибудь кэналлийского конюха, но остатки крови Алва ещё теплятся. Мой дед в своё время доказал родство и получил половину замка Алвасете, вторая часть отошла государству и теперь там музей, как и в любом старом замке.
Он говорил обо всем этом легко, но Робер чувствовал напряжение, сквозящее в движениях и голосе. Впрочем, не было до конца ясно, в чем дело: задевает ли его худосочная родословная или, наоборот, раздражает незримая ответственность за репутацию предков.
— Вы только не подумайте, что я собираюсь поддаваться суевериям, — решил заметить Робер, — просто убийца, скорее всего, им подвержен.
— И что же он, по-вашему, собирается делать?
— А что нужно для прихода Зверя?
На этот раз голос подал Дикон:
— Уничтожить всех Повелителей.
***
Лионель удивительно быстро начал замечать это в других. Наверное, легче оказалось проводить аналогии с собственным положением, чем наблюдать со стороны.
И тонкости крылись не в синяках на запястьях или на шее, не в опущенном взгляде, а в общей манере держаться и какой-то особой дрожи тела. Он замечает её, конечно, в первую очередь у других, но и у себя тоже. Смотрит на свои руки, и они едва заметно подрагивают, словно что-то шевелится под кожей. Остатки мышц и сухожилий, самоуважения и того, что когда-то было личностью.
Сейчас он мог бы быть идеальным психотерапевтом. Или выступать в роли известного экстрасенса на телевидении.
Он оглядывает ресторан и видит: вон ту бьет муж. Сейчас они смотрятся идеальной семейной парой. Мужчина улыбается ей, наверняка шепчет что-то нежное, поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем. Но женщина едва заметно подрагивает, не сводя взгляда с бокала. Да, она права, алкоголь помогает, особенно, когда больно. С душевными ранами, правда, сложней.
— Смотришь на её сиськи? — спрашивает братец. Наверное, со стороны они тоже выглядят веселыми и довольными жизнью близнецами. На самом деле, доволен только один из них.
— Нет, они маленькие, — Лионель не забывает шутить. Пока он шутит и улыбается, ему ничего не грозит.
— Да, и вправду, — соглашается Эмиль, и Лионель вздыхает. Дрожь немного спадает.
***
Дикон всё-таки начал разбирать пакеты.
Он ожидал увидеть многое, но вовсе не брюки из шерстяной ткани, вязаные кардиганы и хлопковые рубашки. Всё — неброских цветов. Приближение Алвы он ощутил загривком, но не подал виду.
— Нравится? — спросил он.
— Нет, — честно признался Дикон, ― как-то старомодно.
— Немного винтажно, ― усмехнулся Алва, ― примерь.
— Не хочу.
— Не спорь, я покупал на глаз.
— Ну хорошо, — Дикон и не собирался долго сопротивляться. Он снял рубашку через голову, а штаны просто стянул, обнаружив отсутствие белья, на что Алва тут же заметил:
— Да, трусы я тоже купил, вон в том черном пакете.
Дикон покачал головой, но не стал спорить. Ткань как-то очень приятно и плотно обтянула бедра, словно сжала их со всех сторон, и Дикон почувствовал эрекцию.
Алва цокнул языком.
— В этом я, значит, тебя завожу? — Дикон смотрел на себя в зеркало, не узнавая. Даже привычный загнанный взгляд показался скорее уверенным, когда он поправил воротник черного кардигана и заправил рубашку за пояс.
— Надо признать, что да, не люблю трахать заморенных сирот.
Алва приблизился, и Дикон заметил, что он довольно серьезен, как и его стояк.
— А теперь я кто?
Алва обошел его, встал сзади, прижимаясь к спине, потерся о ягодицы и вдруг поцеловал в шею, отогнув жесткий воротничок.
Рядом с этим местом на коже Дикона до сих пор лиловел оставленный Хуаном укус. Но Алва просто целовал. Нежно водил языком, касался губами, и от этого по всему телу бежали приятные мурашки.
— Теперь ты похож на человека.
Дикон повернулся к нему, заметив, что на самом деле он выше Алвы почти на полголовы и трогательно потянуться за поцелуем, встав на цыпочки, у него не получится.
Кажется, до Алвы это тоже дошло, он уже грубее притянул Дика к себе за шею, поцеловал и тут же отстранился.
— Нет, — сказал он четко, отчего Дику захотелось зарычать.
— Почему? — всё же сдержался он.
— Я хочу свидание.
— Что? — Дику снова захотелось завопить.
— Я хочу свидание, — четче повторил Алва, — чтобы всё как полагается: ужин и кино.
— И прогулка по городу? — усмехнулся Дикон.
— Да! — согласился Алва. — И послушать о тебе.
Дикон застонал.
Автор: Руна из ольхи
Бета: melissakora, Восьмая дочь (арт-беты)
Иллюстратор: Кукулькан
Размер: 16045 слов
Категория: слэш
Жанр: детектив, драма, мистика, постканон
Пейринг/персонажи: Рокэ Алва/Ричард Окделл, Эмиль Савиньяк/Лионель Савиньяк, Валентин Придд/Арно Савиньяк, Хуан Суавес/Ричард Окделл, Робер Эпинэ, Никола Карваль
Рейтинг: R
Краткое содержание: Современную Олларию захлестнула волна насилия и убийств. Никто не видит связи между преступлениями, кроме детектива Робера Эпинэ.
Предупреждение: модерн-АУ, психологическое насилие, упоминание физического насилия и изнасилования, поток сознания.
Примечание: Фик написан на OE Big Bang 2016
Ссылка для скачивания: .doc, .pdf
Город. Он чувствует его боль целиком. Ощущает, как спазматически сжимаются стенки пищеварительной системы и выталкивают из себя блевотину и дерьмо. Улицы сужаются, поток говна несется по тротуарам, закручивается в водоворот и постепенно утекает. Скоро в городе станет чисто. Нужно лишь вычерпать всё до дна. До последнего мелкого зернышка заразы и, как любому человеку после болезни, городу станет лучше. Но сначала кто-то должен поработать доктором.Он может.
***
Окно кабинета выходило в проулок. На соседнем доме всегда горела яркая неоновая вывеска, хотя названия заведения, которое она рекламировала, — менялись, фиолетовый прямоугольник ложился на пол кабинета — всегда одинаково.
Робер потер глаза. Они не болели, как и голова. Он, казалось, вообще ничего не чувствовал: ни боли, ни усталости, ни сонливости, ни голода. Всё куда-то ушло и ничего не хотелось. Даже привычного чувства долга уже не осталось. Он будто попал в колею и просто тащился по ней вперед, как старый мерин.
Впрочем, наверное, именно так и выглядит обычная жизнь полицейского, когда выветриваются остатки энтузиазма после выпуска из Академии. Сначала очень ждешь погонь, взрывов и перестрелок, а потом видишь только человеческую грязь, пыльный кабинет, окно без штор. Как же всё-таки глупо содержать полицейский участок в таком виде! Кто угодно может влезть сюда с крыши соседнего здания и найти ... абсолютно ничего.
Робер оглядел стол: на нем не было ни одного снимка, который бы уже не публиковали в газетах или интернете. Как-то раз полиция узнала об убийстве из новостей, о чем журналисты теперь никогда не забывали упомянуть при встрече.
В любом случае, думать о сохранении хоть каких-то полицейских секретов казалось нелепым. Всё говно выплеснулось на улицы Олларии, а жители столицы ничему не удивлялись.
В комнате стало темнее, желтый свет настольной лампы больше ничего не перебивало, но Робер не сразу понял, в чем дело. Что-то с шуршанием опустилось на стол рядом с ним, и он повернулся. Приземистая, квадратная фигура Карваля заслонила окно почти полностью, остался лишь небольшой ореол над макушкой. Робер ухмыльнулся: сравнения со святым напарник бы ни за что не выдержал.
— Я принес ужин, да и обед, вы сегодня не ели, — он всегда говорил так, словно зачитывал отчет с места преступления: труп мужчины, двадцати семи лет, светловолосый, колотая рана на шее... Робер встряхнулся, сообразив, что вспоминает последнее дело из толстой папки «висяка».
— Спасибо, — буркнул он, развязывая пакет. На него дыхнуло паром, ощущение близости горячей еды всё-таки пробудило в Робере голод, и он, не особенно принюхиваясь, начал быстро рвать фольгу на коробочке. Но внутри он увидел смесь из овощей и почувствовал запах: сырой и как будто подгнивший, словно из подвала, где до этого десять лет кипятили старые носки.
— Это что? — спросил Робер.
— Теперь рядом открыли веганский ресторан, — Карваль немного смутился, словно заведение принадлежало ему. — Я взял вареную морковь с тофу, потому что... ну, честно говоря, блюда особенно ничем не отличаются, а морковь хотя бы сладкая, — всё время этих объяснений Робер смотрел на оранжевые кругляшки суровым взглядом детектива.
Вы сладкие? — мысленно спросил он, а они задорно подмигнули в ответ: нет.
Какой же бред лезет в голову, когда плохо спишь и мало ешь!
— А что, тележки с хот-догами запретили законом? — спросил Робер, нахмурившись.
— Неделю назад убили торговца, который стоял неподалеку от нас, теперь все боятся, — всё тем же скучным тоном докладчика сообщил Карваль и, наконец, сел напротив Робера, решительно придвинув к себе свою порцию. Комнату снова затопил сиреневый свет вывески.
Всё вокруг вдруг стало казаться неуютным и каким-то болезненным, а особенно проклятая морковь. Заметив его мрачность, Карваль встал и прислонил к окну большую картонку, которую они давно стали использовать вместо штор.
— Вообще-то, — сказал он после, — рабочий день закончился уже два часа назад.
— Угу, поэтому ты до сих пор не ушел.
— Ну, я...
Робер поднял руку.
— Давай, расскажи мне, что думаешь об этом деле, — он кивнул на стол, заваленный фотографиями растерзанных жертв. Развороченные пакеты и ресторанная упаковка еды на вынос смотрелись среди этой расчлененки удивительно гармонично.
Внимание: произошло зверское убийство коробки с морковью! Положение останков позволяет предположить отправление сатанинского обряда.
Робер поморщился этой попытке рассмешить самого себя. Вышло совершенно не забавно, даже в голове. А уж в собственных мыслях никогда не сложно вообразить себя самым веселым балагуром в городе.
— Почему вы сказали «деле»? Нам же поручили несколько дел?
Совсем зеленый, — припечатал Робер. Парень весь горел энтузиазмом, задерживался на работе, кидался от одного к другому и во всем искал зацепки — Робер видел таких ребят не раз, а то, что из них выходило впоследствии, каждый день наблюдал в зеркале.
— Я сказал деле, потому что мне его поручили как одно. Хлопнули папку на стол и сказали: разберись с этим, как будто можно как-то разобраться с обычными вспышками насилия, — он всё-таки принялся за морковь, поняв, что голова кружится не от ужасного запаха, а от голода.
— Вас раздражают решения начальства?
— Меня раздражает идиотизм. Вместо нескольких людей, разбирающихся каждый со своим делом, я тут сижу один и пытаюсь найти связь между жертвами! — с вилки Робера сорвался кусочек тофу и упал в коробку Карваля.
— Эм, — начал было Робер, но помощник, похоже, ничего не заметил и, насадив на вилку сразу несколько кусочков, отправил их в рот.
— Так вы думаете, что дела не связаны?
— Разное время, разные места, даже орудия и способы убийства — отличаются, что я должен, по-твоему, думать?
— А между жертвами? — Карваль откинулся на высокую спинку стула, теперь его фигуру словно рассекло пополам светом и тенью, лица было совсем не разглядеть во мраке кабинета.
— Даже если что-то есть между жертвами, что это меняет?
— Хм, — звук вышел неожиданно жестким, каким-то издевательским. Робер вздрогнул и сразу же себя одернул, показалось, чего только не покажется с голодухи и недосыпа. А Карваль был вполне нормальным парнем, только что из Академии, излишне правильным и немного мечтательным, сидел и смотрел на старшего детектива так, будто тот мог вообще искоренить насилие во всем мире.
— Ладно, значит, будем раскрывать каждое дело по отдельности, — вздохнул Карваль и принялся доедать свою порцию.
***
Кровь потекла сразу. Брызнула из-под лезвия, красные точки разукрасили светлую столешницу и смешались с помидорным соком на разделочной доске. Мальчишка засунул раненый палец в рот и принялся посасывать, словно размышляя над какой-то сложной задачкой.
— И как Хуан тебя только держал на кухне? — беззлобно спросил Рокэ. Гость находился в его квартире не больше часа, а уже успел уронить вазу, запнулся об ковер, ушиб бедро о диван и вот, наконец, порезался кухонным ножом. Мальчишка перевел на него безмятежный взгляд больших серых глаз, вынул палец изо рта и произнес:
— Я у него сосал. Иногда давал себя трахать, — и потом просто отвернулся.
Рокэ давно жил отдельно от родителей, владел большой торговой компанией, да и девственником был, сам не помнил когда, однако подобная прямота его полностью обезоружила. Конечно, он знал, почему Хуан ещё не уволил мальчишку из ресторана. Как знал и некоторые другие подробности его жизни. Просто Рокэ не доводилось ещё сталкиваться с настолько откровенным признанием: я ― шлюха. Люди обычно не любят причислять себя к отбросам, не бывают честны сами с собой и говорят: это временно, я пробьюсь, просто надо получить образование/поддержать семью/нет другого выхода. И вот восемнадцатилетний неуклюжий болван говорит: я подставляю задницу ради выгоды. Без вызова, без наигранной стойкости, как обычный факт, который можно сообщить о себе первому встречному.
Рокэ невольно восхитился и, пока раздумывал, как на это отреагировать, раздался звонок.
— Да?
На небольшом экране видеофона в легкой ряби белых полос возникло незнакомое лицо. Паренек, лет двадцати на вид, худой, со смешной витой челкой светлых волос. Очевидно, самой запоминающейся деталью его внешности были глаза: большие и голубые, они словно горели каким-то внутренним огнем.
— Мистер Алва.
— Да, — он ответил раньше, чем понял, что это был вовсе не вопрос. Паренек знал, к кому пришел.
— Вы приближаете День Зверя.
— Что?
— Вы спутались со Зверем и приближаете его приход. Он ждет вас.
— Что вы несете? Кто пропустил вас во двор?
— Для меня нет замков.
— А как насчет полиции? Она для вас есть?
— Ричард Окделл ведь сейчас у вас? — вдруг ненормальный сменил тон с возбужденного на деловой и спокойный.
— Кто?
— Мальчишка, вы сегодня привели его к себе, — в голосе не промелькнуло ни любопытства, ни укора, ничего, что можно было бы ожидать от религиозного фанатика или журналиста.
— Ну, допустим, — не стал отпираться Рокэ.
— Что вы собираетесь с ним делать?
— Простите? — он готов был поверить, что ослышался. Вопрос звучал в чем-то логичным продолжением его собственных мыслей.
— Что вы с ним сделаете? — лицо, до этого казавшееся вполне красивым, вдруг заострилось, а ряд белых зубов вместо улыбки напомнил оскал. Неизвестный приблизился к камере:
— Зачем он вам? — конечно, блондин стоял внизу, а Рокэ у себя, на двадцатом этаже, но отчего-то казалось, что ноздрей касается его вонючее дыхание. Несомненно, оно было вонючим.
— Собираюсь его трахнуть! — резко выплюнул Рокэ и выключил домофон. Странный посетитель сильно его разозлил, но было бы глупо отрицать, что пальцы дрожали совсем не от злости. В его словах чудилось нечто пугающе реальное. Повернувшись, Рокэ вздрогнул: мальчишка стоял у него за спиной. Он всё так же меланхолично посасывал палец, наверняка считая, что делает это сексуально, Рокэ же подумал о дефективных детишках, которым недавно устраивал благотворительный вечер. Палец покинул рот с мерзким «чпок», ниточка слюны потянулась вслед и легла на подбородок.
— Что, правда, трахнешь?
Рокэ осмотрел его: впалая грудная клетка, тонкая шея, аккуратные, небольшие ступни, в глазах нездоровый блеск, намекающий на начало простуды.
— Тебе бы поесть для начала. Ты давно ел?
— Каждый день, — при разговоре о еде он презрительно сморщился, как будто столь приземленная тема показалась ему неприличной.
Что я делаю? — подумал Рокэ, — в самом деле, что я собираюсь с ним делать?
— Ладно, а нормально ты давно ел?
— Что значит нормально? — мальчишка оказался умнее, чем пытался изобразить. Рокэ решил не наседать:
— Пойдем, поедим нормально сейчас.
Он сам расставил тарелки и разложил в них пасту, добавил на стол соусник и нарезку овощей. Криво порезанный салат занял непочетное место в самом углу. Непонятно, зачем мальчишка вообще взялся помогать с ужином, но Рокэ дал ему возможность проявить себя. Как оказалось, зря: он всё так же стоял и сосал раненый палец, хотя кровь давно уже не шла. Видимо, он не оставлял попыток придать себе эротичный вид, вместо этого выглядел ещё более жалко.
— Садись за стол и прекрати сосать палец.
— Могу отсосать тебе.
— Ты меня утомляешь, — странно, как легко он вышел из себя. Обычно Рокэ бывал до предела сдержан. Впрочем, он не привык сдерживаться в собственном доме. Имеет же он право расслабиться хотя бы здесь?
— Зачем было приводить меня к себе, чтобы не трахать? Это что за вид извращения? — мальчишка изволил сесть, но выглядел при этом до смешного обиженным. Неужели настолько привык, что все подряд на него набрасываются?
Рокэ застыл с вилкой в руке, паста шмякнулась обратно в тарелку.
— Хуан чуть не прижег тебе задницу раскаленным ножом... — начал Рокэ сквозь зубы.
— Да он просто немного заигрался...
— Заткнись, — Рокэ не кричал и не пытался запугать, впрочем, мальчишка явно почувствовал что-то опасное в его тоне. — Я собираюсь тебе помочь. Но если не хочешь, то уходи.
Мальчишка помолчал, хотя не было похоже, что он раздумывает, а потом без слов принялся за еду. Очевидно, он знал теорию по обращению с пастой, однако никогда не прибегал к практике или не придавал этому значения. Не пользуясь ложкой, он накалывал толстые полоски на вилку и запихивал в рот, оставляя на воле болтающиеся желтые хвостики.
Сцена в ресторанной кухне вспыхнула перед Рокэ неожиданно и отчетливо, как картинка в телевизоре: посетители уже ушли, оставив за собой лишь эхо собственных голосов и звонков мобильных телефонов. Даже стекла в высоких окнах ещё дрожали, из-за чего место казалось уставшим и тихим, но всё вокруг вдруг вздрогнуло и взорвалось, когда покой комнаты разрезал вопль:
— Не надо, Хуан! Ну, ты чего?!
Рокэ быстро прошел на кухню. Крики упруго отскакивали от дверец шкафчиков, ударялись о большие варочные поверхности и резали уши.
Белые ягодицы наклоненного над мойкой мальчишки напомнили ему большую индейку, готовую для разделки. Хуан весь перекошенный даже не от злобы, а от какого-то болезненного удовольствия, держал в руке нож и медленно, с издевкой, подносил его к заднице мальчишки, водя лезвием вблизи от кожи, дразня теплом, исходящим от раскаленного металла. Мальчишка верещал, а пустая металлическая раковина усиливала звук, как колонки.
Рокэ не помнил, что сделал. В голове гудело, а ладони стали горячими. Судя по ободранным костяшкам, он попал Хуану по зубам, а мальчишку забрал в больницу. Где выяснил, что у него даже нет страховки, так же, как и серьезных повреждений, только пара синяков.
В целом Рокэ понимал свой первоначальный порыв: сложно пройти мимо откровенного издевательства. К тому же, взгляд Хуана напугал его своей ненормальностью, но вот зачем было забирать мальчишку домой, он и сам не знал.
Где-то же мальчишка жил раньше? Работал. Ел. Рокэ ничем ему не обязан, спать с ним точно не собирался, в чем тогда дело? Может быть, это такая попытка отыграться за прошлую неудачу?
Серые глаза следили за ним так внимательно, словно мальчишка видел движения его мыслей. Каждое колесико, крутящееся в голове. Каждый щелчок. Действительно, человек, который не просто помог, а ещё и привел тебя в свой дом, выглядит куда опаснее маньяка с раскаленным ножом.
— Как мне тебя называть?
— Как хочешь.
— А как ты хочешь?
Мальчишка вздохнул:
— Зови меня Дикон.
***
Арно плохо помнит, как увяз в этом. Когда это началось, он был пьян. Хотя, разумеется, не совсем так. В самом-самом начале он влюбился в одноклассника. Смотрел на его шею, сидя через ряд от него, в душевой разглядывал задницу и причиндалы. Валентин был очень красивым. Весь идеально-пропорциональный, с плавными движениями, всегда чистый и аккуратный, весь как будто вылизанный, такой, каким Арно никогда не был и не будет.
А потом была боль и стыд, и унижение, но всё до поры до времени казалось нормальным. Даже сейчас Арно смотрит на синяки на своём запястье и не может понять до конца, откуда они. Нет, Валле не такой. Он нежный и ласковый. Он дарит цветы и всегда просит прощения, если доводит до слез. Он не хотел.
Арно рассеянно крутит вилку между пальцами и смотрит на спину Валентина. Кожа туго обтягивает мышцы и ещё по-мальчишески острые лопатки, она гладкая, матовая, идеально-белая, только в ложбинке позвоночника притаилось небольшое пятнышко. Коричневая родинка. Выглядит как мишень. Будто просит: ну, воткни же сюда нож или, скажем, вилку. Почему бы и не вилку?
— Ты будешь ужинать, сладкий? — Валле оборачивается и смутное желание почему-то рассеивается. Какой он хорошенький без рубашки и с каштановыми волосами, ещё чуть влажными после душа.
— Я задал вопрос, — и теперь тон не такой мягкий, словно медленно начинают царапать по стеклу.
— Конечно, — Арно подпрыгивает на стуле, — конечно, я буду ужинать, милый.
***
Город отвечает ему. Под ним бугрится асфальт, стены домов ластятся к руке. Зверь урчит, пробуждаясь в темноте. Агония жителей, словно роды, где мать должна мучиться, чтобы произвести на свет дитя.
Тут не обойтись без жертв, без крови и боли, немного слизи и немного секса. Он наблюдает это каждый день. Ему позволено наблюдать и творить свой ритуал. Благоговейно он может ждать Дня и никуда не торопиться.
***
Всё словно содрогнулось в один момент. Робер почувствовал что-то похожее на удар в солнечное сплетение, но воздух из легких не выбило, ничего не заболело в груди, только выступили слезы, как после сильного кашля. Странное ощущение, похожее на предчувствие беды в фильмах, там ещё женщины вскакивают на постели среди ночи и целуют фотографию своего возлюбленного. Он был бы не прочь тоже подскочить на постели, хотя не знал как насчет поцелуя фотографии возлюбленного, но проснулся в собственном кабинете, в полном одиночестве.
Впрочем, очень быстро прибежал Карваль. Взъерошенный и задыхающийся, он всем своим видом вопил о беде.
— Взорвалась машина Рокэ Алвы! — сообщил он со смесью торжественности и ужаса.
Все в Олларии знали Алву. Хотя «все» — слишком емкое слово. Конечно, домохозяйки, не интересующиеся политикой, вряд ли слышали о нем. Так же как, например, грузчики соседнего ресторана. Но высшие чиновники и вся полиция, безусловно, так или иначе сталкивалась с ним.
И всё, что Роберу приходилось слышать об Алве, никак не предполагало, что этого человека можно так запросто взорвать в собственной машине. Роберу даже довелось увидеть его однажды, они столкнулись в участке, когда Алва вытаскивал кого-то из своих парней. Передряга была несерьезная, как раз потому, что на серьезных делах кэналлийцы никогда не попадались.
— Там хоть что-нибудь осталось? — сразу уточнил Робер, не к месту вспомнив красивые синие глаза и полный рот ровных, белых зубов. Почему-то внешность вспомнилась прежде всего.
— Машина из хорошего металла, так что осталась часть корпуса, — кажется, Карваль немного растерялся.
— Я имею в виду тело.
— Ну... ― Карваль смутился, ― он жив. Не успел сесть.
— А, — Робер обрадовался. Он ценил жизнь, почти любую, кроме своей, да и заниматься ещё одним трупом было бы уже чересчур. Возня со взрывом отдавала хоть каким-то разнообразием.
— В участке больше никого, все ушли по домам, и вот я подумал...
— Понятно. Это хорошо, — Робер автоматически проверил карманы, вошло в привычку искать ключи, хотя с тех пор как ему выделили напарника, больше не было такой необходимости. Карваль содержал себя и, по возможности, начальство в полном порядке.
— Я поведу, — коротко сказал он.
***
Рокэ смотрел на обломки машины, улыбаясь. Это дало медикам повод кудахтать над ним и предлагать успокоительное. Сначала он отказывался, не желая вести машину после лекарств, потом вспомнил, что сегодня садиться за руль уже не придется. И согласился принять таблетку, когда услышал собственный нервный смех.
Ситуация и вправду забавляла. Он шел к машине, отражаясь в её окнах и блестящих боках. Похожий на героя боевика в своем развевающемся черном пальто, плотно сжатые губы и чуть подрагивающие ноздри — просто идеальная картинка. И вот он отвернулся, совсем ненадолго, чтобы закурить, а в спину ему ударила горячая волна.
Его даже не кинуло на асфальт. Он чуть пошатнулся и невозмутимо посмотрел на взрыв. Ну, точь-в-точь герой боевика, хоть сейчас снимай.
— Мистер Алва? — рядом возник какой-то мужчина с глазами усталой лошади. Рокэ не раз приходилось пристреливать таких на папиной конюшне. Иногда ведь ты уже ничего не можешь сделать. Вместо сигареты захотелось предложить ему пистолет, впрочем, тот тоже остался в машине и наверняка превратился в кусок расплавленного металла.
— Да, это я, — говорил он замедленно, с неприязнью отмечая собственную апатичность. Таблетка начала действовать, и голова плохо соображала.
— Не могли бы вы рассказать, что произошло, — мужчина с уставшим взглядом лениво достал блокнот, словно и сам выпил пару таблеток успокоительного.
— Не знаю, я шел к машине, остановился, чтобы закурить, отвернулся, мешал ветер, и вот, — Рокэ указал на дымящиеся обломки.
— И вас не задело осколками? — с неприятным сомнением уточнил мужчина, оглянувшись вокруг. Действительно, части машины валялись повсюду, разброс был очень большой, но ни один не задел Рокэ хотя бы по касательной.
— Я везучий, — пожал он плечами, — а кто вы, собственно, такой?
— Простите, — спохватился мужчина, — детектив Робер Эпинэ.
— О, какая у вас фамилия! — Рокэ махнул рукой в неопределенном жесте и только сейчас заметил, что до сих пор держит зажженную сигарету, которая успела истлеть наполовину. — Вы знаете, что она очень древняя? Был такой род четыреста лет назад.
Робер отмел эту лекцию одним резким движением головы:
— Может быть, лучше нам поговорить завтра?
Тут Рокэ сообразил, что несет чушь.
— Извините, это успокоительное. Мой адрес, — он покопался по карманам и вспомнил: всё, всё, Леворукий побери, осталось в машине!
— Нет визитки, но...
— Я знаю ваш адрес, — отмахнулся Робер, — ответьте только, что вы делали здесь?
— М-да. Я заезжал к старому другу семьи. Хуан Суавес, — излишне четко выговорил Рокэ, чуть наклонившись вперед, он почему-то надеялся, что детектив станет за ним записывать, а тот, как специально, ничего не писал. — Пятый этаж, тридцать восьмая квартира.
— Знакомая фамилия, — вдруг за спиной детектива возник невысокий паренек, хотя даже не паренек, вполне взрослый мужчина. Явно с комплексами по поводу своего роста. Он носил брюки чуть длиннее, чем нужно, и болезненно прямо держал спину — буквально бросил все силы на то, чтобы казаться выше.
— Его обвиняли в растлении малолетних, — Рокэ решил уточнить это сразу, полиция всё равно раскопает.
— Хм, — забавно, что Эпинэ, кажется, смутился. То ли ему было неприятно слышать о педофилии, то ли не понравилось что-то иное, — мы можем с ним поговорить?
— Да, только не сегодня. Он не выходит на работу уже пару дней, и я нашел его очень пьяным. Ни слова не может сказать.
— Опросим соседей, — предложил невысокий мужчина, так и не удосужившийся представиться.
— Да, пожалуй.
— Я могу идти? — Рокэ приподнял бровь и заметил, как его собеседники вздрогнули при этом. Так обычно на него реагировали женщины, а мужчины, кажется, сами удивились своей реакции.
— Да, отдохните, завтра мы с вами свяжемся.
— Разумеется.
Он мог бы всё рассказать сегодня, не так уж сильно его поразил взрыв, он видел вещи и похуже, но ему хотелось домой. Рокэ подумал, что Дикон может заволноваться и уйти или поест без него и потом останется только разойтись по спальням. А он надеялся разговорить мальчишку сегодня, что-то узнать о нем и, может быть, наконец, понять, зачем он ему вообще сдался.
***
Дикону не нравилась эта квартира. Пустая и холодная, такая же непонятная, как её хозяин, за несколько дней его пребывания в ней не ставшая ни полнее, ни понятнее.
Два больших окна в гостиной следили за гостем неприкрытой шторами бескрайней голубизной, но к вечеру взгляд окон становился синим, чернел и огни города размазывались по стеклу, как тысячи хищных глаз. Ища спасения от их взглядов, Дикон прятался в библиотеке. Шторы почему-то висели только в ней. И то ли поэтому, то ли по иной причине, комната казалась самой уютной во всей квартире. Поначалу он читал бездумно и всё подряд, но постепенно увлекся историями о древних временах, интригах и магии. Околонаучная ерунда всегда увлекала его. Пожалуй, даже чересчур.
Однажды днем зазвонил домофон. В пустой квартире звук распространялся быстро, а Дикона почему-то пробрало насквозь, как ударом тока. Он не был уверен, стоит ли ему отвечать, ведь вряд ли пришли к нему. С другой стороны, может быть, прорвало трубу или пожар и ему звонят соседи?
Дикон спустился вниз, невольно сжавшись, когда пришлось идти через большую комнату к двери. На белой коробочке мигала кнопка, в такт мерной трели звонка, Дикон нажал на неё. Среди белых полос на экране возникло чем-то знакомое лицо. Где-то он уже его видел, но когда и где? Скорее всего, какой-нибудь клиент, из тех, кто продержался недолго.
— Привет, Поросеночек, откроешь мне? — Дикон невольно отступил. Голос он помнил гораздо лучше. Он узнал его ещё в прошлый раз, но не стал ничего говорить, чувствуя себя под защитой Алвы.
Вообще-то, Альдо, наверное, с первого взгляда вызвал в Дике неприятные чувства. Красивая внешность не скрывала, а только подчеркивала его безумие. Особенно его выдавал лихорадочный взгляд ненормально-голубых глаз. Но в своё время Дикон повелся на его обещания богатства и невольно потянулся к человеку, который, как и он, любил историю и Гальтарские легенды.
— З-зачем? — спросил Дикон, отступая ещё на пару шагов.
— А зачем же ещё? Я соскучился, — Альдо вдруг пошло лизнул глазок камеры, продемонстрировав свой болезненно-желтый язык.
— А я нет.
— Ну, выйди ко мне, — заныл он своим самым противным тоном, распахнув глаза ещё шире. Дикон вспомнил, что какое-то время был почти влюблен в них. И в светлые волосы, и в подбородок с ямочкой, и в голос с этой дребезжащей хрипотцой. Настолько влюблен, что прощал отсутствие дорогих подарков и отвратительное поведение в постели.
― Я хочу тебя потрогать, ― продолжал ныть Альдо, буквально вдавливая лицо в камеру.
— Нет! — выкрикнул Дикон и, подскочив к двери, быстро отключил связь. После чего, подумав немного, переключил рычажок, чтобы больше не слышать звонка. У Алвы, в конце концов, свои ключи.
После Дикон сделал себе большую кружку сладкого шадди, поднялся обратно в библиотеку и только там заметил, что книжные строчки почему-то плывут перед глазами. У него дрожали руки.
Немного подышав на ладони и выкрутив батарею на максимум, Дикон завернулся в плед и так просидел до самого вечера, просто глядя в окно.
Услышав какие-то звуки на первом этаже, он очнулся от своей полудремы и, замирая от неясного ужаса, спустился вниз.
К счастью, это оказался сам хозяин квартиры. Алва ещё ни разу ничего от него не потребовал, но Дикон прекрасно знал, как всё происходит. У него бывали и такие. Сначала они прикидываются добренькими и понимающими, после чего оказываются невероятно требовательными и обращаются с любовником хуже, чем с животными.
Спустившись, Дикон молча принял из рук Алвы объемные пакеты с покупками и на миг позволил себе сжать его пальцы, проверяя реакцию. В ответ не мелькнуло даже тени улыбки. Алва высвободил руку и принялся разуваться. Вблизи он казался ещё более недоступным, чем издалека. Весь словно закованный в броню, он не поджимал губ, не улыбался, не щурился и, главное, не вздрагивал от прикосновений. Дикон видел, что ему не пробиться. Ну, не очень-то и хотелось. Когда придет время снимать штаны, он будет готов.
— Я взял еду на вынос, — крикнул Алва из гостиной, — поедим у телевизора.
Дикон застыл над пакетами и осмотрел кухню: огромное помещение, с «островом» посредине, блестящим двухдверным холодильником, большим столом, со стеклянной столешницей, матово блестящей в свете ламп. Глядя на это место, никак не складывалось впечатление о том, что тут живет человек, способный есть у телевизора в старых штанах и растянутой майке.
Алва зашел на кухню и распаковал покупки, выставил тарелки на два подноса с ножками и вручил один Дикону. Так быстро, словно за одно движение.
Дикон ещё постоял, ожидая, что произойдет что-нибудь привычное, что-то из знакомого ему мира. В том мире его валили на стол, наклоняли над мойкой, шлепали, грубо трахали без смазки. Никто не стремился накормить его, сидя у телевизора.
Алва уже успел поставить диск, нажал на пульт и с явным интересом уставился на экран. Заметив Дика, он похлопал по сиденью рядом с собой.
— Что это? ― спросил Дикон.
— Боевик, знаешь, сегодня что-то очень захотелось посмотреть, — на экране почти сразу начали стрелять. Дика всегда удивляло, как легко начинают стрелять в боевиках. Будто это было для героев более естественным, чем дышать. Они словно выходили и думали: надо пальнуть в кого-нибудь, ведь уже полдень, а руки ещё не пахнут порохом. Далекое от Дика развлечение, которого он никогда не понимал. Зато было кое-что по-настоящему интересное и совсем рядом.
Отставив свой поднос, Дикон потянулся к ширинке Алвы и, не встретив сопротивления, потянул собачку вниз. За грохотом фильма молния расстегнулась почти бесшумно. Под брюками обнаружилась мягкая ткань трусов, хотя Дикон рассчитывал, что Алва ходит без белья. Член напрягся в руке, будто доверчиво толкнулся в ладонь, и Дикон обхватил его крепче. И тут Алва ткнул вилкой ему в запястье.
Укол вышел не сильным и даже не до крови, однако Дикон отдернул руку и с обидой уставился в синие глаза, в уголке одного отражалось действие на экране.
— Не трогай меня больше.
— Да что с тобой?! — вот теперь он всерьез разозлился. — Вообще-то, обычно мужики сами меня домогаются.
— Интересно, сколько им после этого приходится лечиться, — Алва засунул в рот кусок картошки и принялся методично жевать. Дикон фыркнул.
— Между прочим, я каждый месяц проверяюсь.
— У тебя даже страховки нет, — резонно заметил Алва.
— Это бесплатный центр для геев, могу справку показать.
В ответ на эту реплику Дикон заработал долгий, задумчивый взгляд. Алва будто прикидывал что-то в уме и потом резко отставил в сторону поднос.
— Иди-ка сюда, — он снова похлопал по сиденью рядом с собой, и Дикон послушно на него опустился.
Алва провел пальцем по подбородку Дика, по щеке, повернул его лицо к себе и поцеловал.
Его редко целовали по-настоящему. Не сминали губы, не кусали, а просто целовали, раскрывая перед ним влажную теплоту рта, стукаясь зубами и толкаясь языком. От этой ласки хотелось отстраниться, отказаться, как от незаслуженной награды, но Дикон позволил себе ненадолго поддаться ощущению спокойствия, которое подарил ему этот поцелуй. Потом Алва сам отстранился и, как ни в чем не бывало, принялся за свой ужин.
— Если ты сосешь так же умело, как целуешься, то я, пожалуй, откажусь.
Дикона задело это замечание до звона в ушах и сжатых кулаков. Алва выглядел не таким уж крутым на фоне героев боевика. Ни квадратной челюсти, ни широких плеч. Интересно, что один удар мог бы сделать с ним?
— Хочешь меня ударить?
— Да.
— Почему? Я разве сказал что-нибудь оскорбительное. Забавно, что тебе не хотелось ударить Хуана, а меня за одно невинное замечание — так сразу избить. И по взгляду вижу, ты мечтаешь видеть меня в крови.
— И с переломанными ногами, — добавил Дикон, решив быть откровенным до конца.
Алва хмыкнул.
— И всё же: почему ты не ударил Хуана?
— Не знаю, разве нужно было?
— И то верно.
Дикон не понял этого замечания, но всё равно обиделся. Почему Алва так с ним разговаривает? И почему ничего не делает? Дику просто хотелось привести свой мир в подобие баланса:
— Так мы не будем трахаться?
— Не сегодня, — Алва мотнул головой, но вдруг улыбнулся. Не масляно, не нежно, просто с искоркой лукавства во взгляде.
— Но я готов сделать для тебя поблажку. Если ты расскажешь о себе что-нибудь.
— Что, например?
— Где родился, как рос.
— Жил в Надоре, в старом доме предков отца. Ничего особенного.
Алва долго смотрел на него, медленно пережевывая пищу, в ленивой, мечтательной задумчивости. Дикон вжал голову в плечи.
— Ладно, — вздохнул Алва,— завтра я хочу услышать историю поподробней, или на мой член можешь не рассчитывать.
Дикон понял, что сейчас бесполезно спорить, и принялся за еду, честно стараясь сосредоточиться на фильме. В конце концов разве не о такой спокойной жизни он мечтал каждый раз, когда очередной «любовник» пыхтел над ним?
***
Робер сощурился, ощутив, как мелкие частички песка в глазах царапают белок.
Он пытался узнать, который час, но цифры на электронном циферблате светились яркими пятнами и шли волнами, пятерки превращались в восьмерки, потом в двойки, и Робер, сдавшись, отвернулся.
Строчки на бумаге вели себя ничуть не лучше, ему потребовалось не меньше минуты, прежде чем он понял, что смотрит даже не в отчет по сегодняшнему происшествию, а в список дел по убийствам, переданных ему «висяков».
Алба
Алыва
Алаву
Эйтне
Эпне
Акделл
Оукделл
Прит
Прюд
Притт
Робер поморгал, вымывая остатки песка из глаз, и снова взглянул на список жертв, надеясь, что ему показалось:
Альба
Окидел
Онелл
Экине
Экинэ
Не может быть!
Даже пришедшее неожиданно озарение не смогло окончательно пробудить уставший мозг. Робер шарил взглядом по строчкам и никак не мог понять, что же именно так поразило его в этих фамилиях. Словно шестеренки в голове, пытаясь крутиться, заедали и скрежетали, сбрасывая частички ржавчины.
Алабау
Отэлл
Палец Робера замер на очередной фамилии.
Фамилии, — подумал он. Все они ему что-то напоминали.
— Мистер Эпинэ, — голос Карваля еле пробился сквозь его сосредоточенность и аромат шадди.
Конечно, это был отвратный шадди из автомата, но Робер буквально всем телом кинулся к бумажному стаканчику и ничего не слышал, пока не допил его целиком.
— Я хотел предложить съездить к Алве вместо вас, — продолжил Карваль, убедившись, что начальник готов воспринимать его слова.
— А который час? — Роберу показалось, что сейчас ему скажут: самое время поспать, но Карваль ответил, как положено:
— Полшестого. И всё-таки, — попытался возразить он, увидев, что Робер встает из-за стола.
— Я сам съезжу. А ты иди домой.
***
Ещё через несколько дней Дикон решился осмотреть квартиру получше. Чувство неприкаянности и слежки никуда не исчезло, впрочем, не удивительно. Он ведь знал, что Алва за человек, когда устраивался в один из его ресторанов. И даже если вся квартира не была напичкана камерами и никто по-настоящему не подглядывал за ним, Дикон знал, что, вздумай он украсть что-то и сбежать, его обязательно найдут люди Алвы. Он и не собирался воровать, если совсем честно. Уже пару лет как его не слишком волновали деньги. Однако непонятное положение то ли любовника, то ли игрушки, то ли пленника заставляло Дикона нервничать и везде ожидать подвоха.
Большое пространство гостиной казалось холодным, несмотря на включенные батареи и пол с подогревом. Дикон мерз и ежился, особенно вблизи окна. Комната выглядела абсолютно безликой: ни картин, ни занавесок, только винтовая лестница на металлическом каркасе, со ступеньками из темного дуба, могла бы считаться украшением. На стене большой телевизор, посреди гостиной, слишком далеко и от входной двери, и от дивана, лежал одноцветный ковер, в сумерках казавшийся серым. Диван выглядел в этом вылизанном минималистском интерьере совершенно нелепо. Большой, примерно на шесть мест, с широкими подлокотниками, обтянутый бархатистой мягкой тканью, он был, наверное, единственной вещью, которую хозяин квартиры выбирал самостоятельно, исходя исключительно из соображений удобства. Дикон сразу заметил, как Алва растянулся на нем, давая этому монстру зажевать себя между мягкими подушками.
Дикон не сразу оценил этот диван, подумав только, что трахаться на подобной мебели жутко неудобно, лучше уж на столе. Но вот сидеть на нем с книгой оказалось очень приятно, словно в защищенной от всего мира теплой комнате.
Когда начало темнеть, в замке зашуршал ключ. Алва снова принес кучу пакетов, удивительно, зачем он постоянно таскал в дом еду, если холодильник был полон?
— Ты ел? — поставив покупки на пол, тут же поинтересовался он.
— Нет, — честно ответил Дикон, — и, кстати, не трахался. — Он уже понял, что не смутит Алву своими простыми выпадами, и всё равно нарочно старался высказаться подобным образом. Чаще всего это вылетало непроизвольно.
— Даже не дрочил? — зато Алва быстро перехватил его тон и включился в игру.
— Нет.
— И чем же ты занимался весь день, отказавшись от столь увлекательных занятий?
— Читал, — Дику почему-то было стыдно признаваться в этом.
— Значит, читать ты умеешь, — Алва разулся, оставив пакеты у входа, и подошел к окну.
На фоне темнеющего неба его силуэт выглядел наклейкой на стекле. Дикон приблизился, не зная, куда девать себя в присутствии хозяина квартиры. Пошлые шутки совсем не шли на ум, а игривые намеки, как он уже знал, совсем не помогали.
— Я ещё и писать умею, — непонятно зачем сообщил Дикон. Его ничуть не обидело предыдущее замечание. Он привык притворяться неграмотным и донельзя наивным мальчиком, но почему-то захотелось, чтобы Алва знал.
― Насколько мне известно, ты даже начал учиться в колледже, а потом бросил. Почему? ― Алва полуобернулся к нему.
— Если ты знаешь такие подробности, то в курсе и про остальное.
— Значит, не любишь говорить об этом, — Алва не спрашивал.
Он приблизился, взяв Дика за подбородок. От него пахло мятной жвачкой и пряной, тяжелой туалетной водой. У Дика запершило в горле, но он терпел, догадываясь к чему идет дело. Он вытянулся, прикрыл глаза и чуть выпятил нижнюю губу, другим мужчинам обычно льстило такое нетерпеливое ожидание поцелуя. Алва ещё немного помедлил, его теплое, ровное дыхание касалось лица Дика, а потом вдруг рассмеялся, отстранившись.
— Честное слово, какой у тебя забавный вид! — он продолжил смеяться, откинув волосы со лба, чуть отклонившись назад, и Дикон почувствовал, как в нем поднимается волна ненормального бешенства.
— Ты! — он толкнул Алву, и тот от неожиданности повалился на пол. — Кошки тебя раздери! Неужели это так сложно?! Просто трахнуть меня! Разрубленный Змей, я просто хочу потрахаться, чтобы во мне оказался чей-нибудь член, грубо и быстро, и лучше, если член будет побольше! Почему?! Почему это ТАК сложно?! — от обиды и злости непонятно на что, от желания поцелуя, объятий Дикон кричал и чувствовал, как по щекам текли горячие слезы. Он не плакал уже лет пять.
Алва лежал, приподнявшись на локтях, и на его лице не читалось хотя бы изумления. Он выглядел так, словно ожидал и даже радовался гневу Дика.
Алва открыл рот, чтобы что-то сказать, а Дикон собирался продолжить бушевать, когда зазвонил домофон.
— А, каррьяра! Совсем забыл!
***
Рокэ поднялся, потирая бок. Ещё утром он звонил Дораку, который, конечно, не преминул поддеть его по поводу веры в психологию, однако на вопрос ответил, как мог, конкретно:
— Сложно судить без личного разговора, но твой юноша явно замкнут и использует пошлости в качестве защиты. Вызови его на конфликт, заставь выйти из себя по какой-либо причине.
— И что тогда? — Рокэ не то чтобы не верил в психологию, просто старался сохранять долю здорового скептицизма и, конечно же, никогда сам не ходил на сеансы, но частенько прибегал к помощи Дорака, чтобы разобраться с подчиненными или деловыми партнерами. По такой личной просьбе он обращался впервые.
— Не знаю, что-то обязательно всплывет. Но лучше приведи его ко мне.
Чувствуя, как наливается синяк, Рокэ начал понимать, какое именно «что-то» имел в виду Дорак. Хотя это и не слишком помогало разобраться в мальчишке, это уже было… Рокэ хмыкнул, «что-то». Хотя бы кое-что.
На этот раз на экранчике видеофона высветился знакомый усталый взгляд и в динамиках раздался не менее усталый голос:
— Мистер Алва, мы…
— Да, да, я помню, — он до упора вдавил кнопку и тут же отвернулся от двери. Почему-то воспоминание о недавнем госте до сих пор нервировало и не давало покоя. Он говорил о Дне Зверя. Всего лишь старая легенда, но сумасшедшая убежденность того блондина настораживала. Если это какая-то очередная секта, она может набрать обороты, в конце года очередного Круга, а там, где замешана религия и старые легенды, ничего хорошего ждать не приходится.
— Отнеси пакеты к себе, — вспомнив про Дика, сказал Рокэ, а сам пошел на кухню.
Хотелось есть, а значит, придется угостить и несчастного детектива, в конце концов, ему не жалко. Надо только придумать что-то быстрое.
В гостиной зашуршали пакеты, потом раздались шаги по лестнице и Рокэ крикнул вдогонку:
— Откроешь дверь, когда придет гость! — после чего замолчал и застыл у холодильника, пораженный странным ощущением правильности происходящего. Вот он пришел с работы, в шесть, как примерный супруг, не задержался, принес Дику дорогие подарки и теперь готовит ужин. Вот так запросто.
Он уже жил так однажды. И как же мог забыть?! Ему нравилась такая жизнь.
Дикон открыл гостю, как был: в старых штанах Рокэ, в его же старой рубашке, хотя в пакетах было несколько комплектов домашних брюк и футболок. Рокэ поморщился.
— Вы нас извините, мы ужинаем, — Рокэ пожал руку детективу, с удовольствием ощутив крепость его рукопожатия. Мужчина был явно уставший, но всё-таки не сломленный жизнью. А значит, годился для нормального разговора.
— Прошу прощения, вы сами назначили это время, — как-то странно косясь на Дикона, детектив потер шею и переступил с ноги на ногу.
— Нет, что вы, можете присоединиться к нам, — Рокэ указал в сторону кухни и одновременно подтолкнул Дика туда же.
— Мне не очень удобно.
Рокэ пожал плечами, чужое удобство его мало волновало. Сам он хотел есть и собирался это сделать независимо ни от чего.
Детектив вздохнул, став ещё сильнее похожим на усталую лошадь.
― Робер Эпинэ, ― представился он, протянув руку Дикону. Тот решительно пожал её в ответ:
― Дикон, ― он энергично тряхнул детектива прямо до самого локтя, словно передав ему часть своей энергии.
— А вы?.. — Эпинэ забавно смутился, глядя то на одного, то на другого, не решаясь уточнить характер их отношений.
— Мы не трахаемся, — уточнил за него Дикон. Эпинэ уставился на него и, судя по всему, окончательно проснулся.
Рокэ ухмыльнулся.
— Я просто помогаю мистеру Окделлу освоиться в столице, — как можно мягче заметил он, поставив перед гостем тарелку супа.
— Понятно, — проигнорировав еду, Эпинэ уставился в свой блокнот. — Так вот, я поговорил с Хуаном Суавесом и он показался мне несколько…
— Не в себе?
Дикон на этом хмыкнул так, что капельки супа расплескались из ложки.
— Да, именно так.
— Когда я навещал его, он сначала показался мне просто пьяным, потом я подумал, что обычно он ведет себя иначе, ― согласился Рокэ.
— Почему не вызвали врача?
― Это моё дело, ― Рокэ нахмурился, надеясь, что этого достаточно. Он умел разговаривать с полицией и привык, что они не лезут к нему. Эпинэ хмыкнул, но возражать не стал, вместо этого ошарашив новым вопросом:
― Как вы думаете, насколько вероятно, что бомба была его затеей?
— Нет, это невозможно, ― без лишних сомнений отрезал Рокэ. Ко всему прочему, его служба безопасности уже проверила эту версию. Хуан не мог бы выйти из дома и установить бомбу. Он беспробудно пил уже несколько дней.
— Может быть, у него есть какие-либо, ― Эпинэ снова посмотрел на Дикона, — скрытые мотивы?
— Так, значит, вы в курсе?
— Он мне сам рассказал, — теперь Эпинэ, не скрываясь, смотрел на Дика, который продолжал есть, даже не поежившись под этим взглядом, и Рокэ сразу вспомнились слова Дорака: он использует пошлость в качестве защиты. Действительно, сказав: мы не трахаемся, он как будто обезопасил себя от любых возможных нападок. Впрочем, Эпинэ не собирался на него нападать, зато Рокэ оказался вынужден сделать это за него:
— Вряд ли Хуан стал бы так расстраиваться из-за одного мальчика, на кухне много симпатичных и амбициозных поварят.
— Хм, — Эпинэ что-то черкнул в блокноте, а Дикон, подняв взгляд от тарелки, рассеянно улыбнулся.
— Вообще-то, я не слишком настаиваю на расследовании взрыва, ― сказал Рокэ.
— Да, я это понимаю, ваши люди, скорее всего, справятся лучше, — Эпинэ снова потер шею. ― Вообще-то я хотел поговорить с вами о другом, скажем так, деле.
— То есть это не совсем дело?
— Пока это только гипотеза, ― он замолчал и неожиданно зачерпнул ложку супа, зажмурившись, отправил её в рот.
— Очень вкусно. Простите, я давно не ел что-то нормальное.
— Хм, — Рокэ усмехнулся, — не стесняйтесь. Так что же ещё случилось?
— В общем, вы наверняка слышали о возросшем количестве убийств в Олларии?
— Насколько я знаю, в этом не заподозрили серию.
— Да, только вот все жертвы… вы что-нибудь знаете о Четырех Домах?
Дикон уронил ложку в тарелку, на этот раз подняв целый фонтан ароматных суповых капель.
***
Зверь могуч и силен, его пробуждающаяся сила клокочет в мышцах, разрывает кожу города, струится по венам.
Он уже почти проснулся: подрагивают веки, учащается дыхание, урчание клокочет в груди и он голоден.
***
Они стояли в библиотеке. Робер рассматривал бесконечные ряды фолиантов и ярких корешков современных книг, как диковину. Для него бумага уже давно существовала исключительно в виде отчетов, распиханных по картонным папкам. Он и забыл, что такое книги.
— А вы коллекционер, — глупо заметил он.
— В основном собирал отец, но я поддержал его дело по мере возможностей.
— Вот старые легенды, — мальчишка по имени Дикон, хотя Робер знал, что его полное имя Ричард Окделл, протянул ему одну из книг на прямой, вытянутой руке.
— Спасибо, — Робер автоматически взял книгу, но открывать не стал, продолжая смотреть на Алву. Язык не поворачивался озвучить свою мысль, и всё-таки пришлось. — Вам это покажется странным, но ваша фамилия не менее древняя, чем моя. Насколько я знаю, род…
— Да, — легко подтвердил Алва, — скорее всего, мы происходим от какого-нибудь кэналлийского конюха, но остатки крови Алва ещё теплятся. Мой дед в своё время доказал родство и получил половину замка Алвасете, вторая часть отошла государству и теперь там музей, как и в любом старом замке.
Он говорил обо всем этом легко, но Робер чувствовал напряжение, сквозящее в движениях и голосе. Впрочем, не было до конца ясно, в чем дело: задевает ли его худосочная родословная или, наоборот, раздражает незримая ответственность за репутацию предков.
— Вы только не подумайте, что я собираюсь поддаваться суевериям, — решил заметить Робер, — просто убийца, скорее всего, им подвержен.
— И что же он, по-вашему, собирается делать?
— А что нужно для прихода Зверя?
На этот раз голос подал Дикон:
— Уничтожить всех Повелителей.
***
Лионель удивительно быстро начал замечать это в других. Наверное, легче оказалось проводить аналогии с собственным положением, чем наблюдать со стороны.
И тонкости крылись не в синяках на запястьях или на шее, не в опущенном взгляде, а в общей манере держаться и какой-то особой дрожи тела. Он замечает её, конечно, в первую очередь у других, но и у себя тоже. Смотрит на свои руки, и они едва заметно подрагивают, словно что-то шевелится под кожей. Остатки мышц и сухожилий, самоуважения и того, что когда-то было личностью.
Сейчас он мог бы быть идеальным психотерапевтом. Или выступать в роли известного экстрасенса на телевидении.
Он оглядывает ресторан и видит: вон ту бьет муж. Сейчас они смотрятся идеальной семейной парой. Мужчина улыбается ей, наверняка шепчет что-то нежное, поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем. Но женщина едва заметно подрагивает, не сводя взгляда с бокала. Да, она права, алкоголь помогает, особенно, когда больно. С душевными ранами, правда, сложней.
— Смотришь на её сиськи? — спрашивает братец. Наверное, со стороны они тоже выглядят веселыми и довольными жизнью близнецами. На самом деле, доволен только один из них.
— Нет, они маленькие, — Лионель не забывает шутить. Пока он шутит и улыбается, ему ничего не грозит.
— Да, и вправду, — соглашается Эмиль, и Лионель вздыхает. Дрожь немного спадает.
***
Дикон всё-таки начал разбирать пакеты.
Он ожидал увидеть многое, но вовсе не брюки из шерстяной ткани, вязаные кардиганы и хлопковые рубашки. Всё — неброских цветов. Приближение Алвы он ощутил загривком, но не подал виду.
— Нравится? — спросил он.
— Нет, — честно признался Дикон, ― как-то старомодно.
— Немного винтажно, ― усмехнулся Алва, ― примерь.
— Не хочу.
— Не спорь, я покупал на глаз.
— Ну хорошо, — Дикон и не собирался долго сопротивляться. Он снял рубашку через голову, а штаны просто стянул, обнаружив отсутствие белья, на что Алва тут же заметил:
— Да, трусы я тоже купил, вон в том черном пакете.
Дикон покачал головой, но не стал спорить. Ткань как-то очень приятно и плотно обтянула бедра, словно сжала их со всех сторон, и Дикон почувствовал эрекцию.
Алва цокнул языком.
— В этом я, значит, тебя завожу? — Дикон смотрел на себя в зеркало, не узнавая. Даже привычный загнанный взгляд показался скорее уверенным, когда он поправил воротник черного кардигана и заправил рубашку за пояс.
— Надо признать, что да, не люблю трахать заморенных сирот.
Алва приблизился, и Дикон заметил, что он довольно серьезен, как и его стояк.
— А теперь я кто?
Алва обошел его, встал сзади, прижимаясь к спине, потерся о ягодицы и вдруг поцеловал в шею, отогнув жесткий воротничок.
Рядом с этим местом на коже Дикона до сих пор лиловел оставленный Хуаном укус. Но Алва просто целовал. Нежно водил языком, касался губами, и от этого по всему телу бежали приятные мурашки.
— Теперь ты похож на человека.
Дикон повернулся к нему, заметив, что на самом деле он выше Алвы почти на полголовы и трогательно потянуться за поцелуем, встав на цыпочки, у него не получится.
Кажется, до Алвы это тоже дошло, он уже грубее притянул Дика к себе за шею, поцеловал и тут же отстранился.
— Нет, — сказал он четко, отчего Дику захотелось зарычать.
— Почему? — всё же сдержался он.
— Я хочу свидание.
— Что? — Дику снова захотелось завопить.
— Я хочу свидание, — четче повторил Алва, — чтобы всё как полагается: ужин и кино.
— И прогулка по городу? — усмехнулся Дикон.
— Да! — согласился Алва. — И послушать о тебе.
Дикон застонал.
-
-
08.11.2016 в 00:01-
-
08.11.2016 в 00:01-
-
08.11.2016 в 00:03-
-
08.11.2016 в 00:04-
-
08.11.2016 в 00:05-
-
08.11.2016 в 00:06-
-
08.11.2016 в 00:06-
-
08.11.2016 в 00:07-
-
08.11.2016 в 00:08-
-
08.11.2016 в 07:29-
-
08.11.2016 в 07:35Про текст ничего не скажу - просто не моё.
-
-
08.11.2016 в 09:25-
-
08.11.2016 в 09:41И иллюстрации под стать тексту. Темные, холодные тона, вся эта атмосфера.
Спасибо
-
-
08.11.2016 в 11:38-
-
08.11.2016 в 11:39-
-
08.11.2016 в 12:49Художник и арт-беты, заглушки у вас гениальные. Смотрю и любуюсь!
-
-
08.11.2016 в 15:32-
-
08.11.2016 в 15:43-
-
08.11.2016 в 15:58-
-
08.11.2016 в 17:26-
-
08.11.2016 в 17:29-
-
08.11.2016 в 17:31Пробрало...Какие персонажи, так всех жалко..
Очень хочу проды про них всех!
-
-
08.11.2016 в 18:54Алвадичная линия очень многообещающая
-
-
08.11.2016 в 22:14-
-
09.11.2016 в 09:23-
-
10.11.2016 в 08:45-
-
10.11.2016 в 21:58жаль что так безнадежно у всех у них ((((
-
-
13.11.2016 в 19:31